Краденое счастье
Шрифт:
– Вот и славно! Начинаем, значит? – Электрон Кимович снял трубку телефона и громко призвал зама: – Ашот Марксович? Ну что же вы? Собрание уже вовсю идет! Как где? В родзале. Быстро-быстро, дорогой мой, присоединяйтесь. Потом простыни поищем. Завтра! После демонстрации всем коллективом дружненько за это дело возьмемся. Наволочки, клеенки, все вернем народу. Нравственная чистота, коллективизм – вот из чего складывается коммунистическое отношение к труду. Нет, это я не про простыни. Это я доклад репетирую. В общем, начинаем без вас, а вы подтягивайтесь.
Электрон Кимович вытащил из ящика стола скоросшиватель с бумагами и скороговоркой открыл собрание:
– 30 апреля, предпраздничное партийно-комсомольское, – он взглянул на Надежду Клавдиевну, – в присутствии одного несоюзного члена, собрание предлагаю начать. Кто за, кто против, кто воздержался? Собрание считать открытым. Кто у нас первым вопросом?
– Я, – вздохнула Валентина, вытащив из кармана клеенчатого фартука ученическую тетрадь за две копейки. – Доклад. «Преемственность славных боевых традиций поколений». Новаторские начинания коллектива…
– Элла Самуиловна, вы – следующая. У вас – что? – громким шепотом обратился Электрон Кимович.
– «О борьбе с буржуазной и ревизионистской идеологией», – перехватив щипцы покрепче, откликнулась Элла Самуиловна.
– Мне-то чего, дальше говорить? – подняла голову от тетради Валентина.
– Конечно, вы знай себе рассказывайте о коллективизме, не обращая внимания на коллектив. Коллектив вас слышит!
Валентина тяжко вздохнула и перевернула страницу, закрутившуюся трубочкой:
– Вот металлурги завода «Серп и молот». Рабочий депутат Верховного Совета СССР Василий Блюев год назад обратился ко всем сталеварам страны с призывом – бороться за право варить… чего варить-то? Потеряла!..
– Сталь, наверное! – нетерпеливо подсказал Электрон Кимович. – Не самогон же!
– Да! – подтвердила, припомнив, Валентина. – Его бригада спьяна… Спьяна… – Акушерка вновь принялась водить глазами по тетради. – Спаяна! Его бригада, Блюева, значит, спаяна…
Надежда Клавдиевна и Элла Самуиловна засмеялись.
– Что такое, что такое? – Электрон Кимович постучал ручкой по столу.
– Да вы сами меня сбили самогоном своим, – обиделась Валентина. – Кстати, Электрон Кимович, брагу-то будете ставить, так перчатку на бутыль наденьте. Нате вот.
Валентина пошарила в кармане клеенчатого фартука и вслед за шоколадной конфетой извлекла резиновую перчатку.
– Не надо мне! – отмахнулся Электрон Кимович.
– Ваше дело не наше: спирту небось запасли к празднику.
– Валентина! – призвал докладчицу к порядку Электрон Кимович.
– Не могу больше! Сил моих нет! – На пороге внезапно появился, тяжело дыша, Ашот Марксович.
– Тужься на задний проход! – привычно велела Валентина Надежде Клавдиевне.
– Так и не нашел клеенки? – сочувственным шепотом произнес Электрон Кимович заму.
– Клеенки! Тут другое дело! В КПСС «г» получается!
– Что, прямо оно самое? – встревожился Электрон Кимович.
– Ну не «г», так пустое место! – с досадой воскликнул завхоз. – Вот и выбирайте, какая КПСС вам больше нравится?!
– Объясни толком, Ашот Марксович, – забыв о докладе, потребовал главврач.
Валентина обрадовалась перерыву и наклонилась к Надежде Клавдиевне:
– Надежда, у тебя трикотина-то отрез еще остался? Ты бы уступила мне его, Наташке на выпускной платье сшить. Уступишь?
– Ага! – пообещала Надежда Клавдиевна.
– Вы мне, Электрон Кимович, позавчера еще велели продумать праздничное украшение помещений роддома, – напомнил завхоз. – В кумачовом обрамлении родильное отделение, это само собой. Но в этом году я задумал кое-что новое: собравшиеся в самой большой палате новорожденные образуют буквы «КПСС».
– За руки, что ли, возьмутся? – удивился Электрон Кимович.
– Да нет, я кроватки велел словом «КПСС» выставить. И такая неприятность – в букве «С» не хватает внизу перекладинки, в смысле кроватки. Вместо «С» получается «Г».
– А если пустую поставить, без новорожденного? – нахмурился Электрон Кимович.
– Так я о чем вам и докладываю: в КПСС пустота намечается.
– Ты, Ашот Марксович, понимаешь, что говоришь?! – тревожно отпрянул главврач.
– Вы от меня-то чего хотите? Я, извиняюсь, родить не смогу при всем желании. Вон, торопите гражданку! Как ее?
– Зефирова.
– Вот. Поставьте задачу! Призовите к партийной сознательности.
– Да она несоюзная! – с сожалением произнес Электрон Кимович.
– Тогда не знаю! – развел руками Мовсесян. – Но за «г» в партии нас точно по головке не погладят! – Внезапно Ашота Марксовича осенило: – Может, из «грязного» отделения новорожденного позаимствуем?
– А кто там, в инфекционном, сейчас свободен?
– С хламидиозом есть.
– С ума сошел?! – Электрон Кимович сделал большие глаза. – Ты бы еще с гонореей предложил.
Электрон Кимович с шумом втянул ноздрями воздух.
– Валентина, кончай давай с преемственностью, со славными боевыми традициями или чего там у тебя, все рожаем дружненько.
– А «Борьба с буржуазной и ревизионистской идеологией»? – напомнила Элла Самуиловна.
– Элла Самуиловна, голубушка, не до борьбы ревизионистской сейчас! Того и гляди ревизия нагрянет мягкий инвентарь искать, так хоть наглядной агитацией отмажемся. Ашоту Марксовичу срочно нужен еще один младенец. Что у нас с Зефировой, доложите!