Краем глаза

Кунц Дин Рей

Вероятно, пристально просмотрев весь справочник и не добившись желаемого, ему предстояло звонить по всем номерам, отмеченным красными точками, и звать к телефону Бартоломью. Несколько сотен звонков, не больше. Некоторые придется оплачивать по междугородному тарифу, но теперь он мог позволить себе такие расходы.

Он мог внимательно просматривать пять страниц, прежде чем начинала болеть голова. Со вторника он садился за справочник дважды в день. Четыре тысячи имен в день. Шестнадцать тысяч, когда он закончит пятую из отведенных на этот вечер страниц.

Занудная работа, которая, возможно, не даст нужного результата. Но он должен был с чего-то начать, и телефонный справочник казался наиболее логичной отправной точкой.

Бартоломью мог оказаться подростком, живущим с родителями, или взрослым, проживающим у родственников. В этом случае поиск ничего не даст, поскольку в телефонном справочнике указано имя владельца дома. А возможно, этот парень терпеть не может своего имени и использует его исключительно в юридических документах, предпочитая, чтобы в повседневной жизни его звали вторым именем.

Если телефонный справочник не поможет, подумал Младший, он сможет отправиться в регистрационную палату при суде округа и просмотреть списки всех родившихся на территории округа, вплоть до начала века. Бартоломью, конечно, мог родиться в другом месте, мог переехать сюда подростком или взрослым. Если ему принадлежит какая-либо собственность, его имя наверняка указано в регистре недвижимости. А если он не владеет землей или домом, но каждые два года выполняет свой гражданский долг, ему самое место в списках избирателей.

Младший остался без работы, зато у него появилась цель жизни.

* * *

В субботу и воскресенье, отрываясь от телефонного справочника, Младший разъезжал по округу, чтобы окончательно-убедиться в том, что маньяк-коп более его не преследует. Судя по всему, правота была на стороне Саймона Мэгассона: дело действительно закрыли.

Погруженный в скорбь, как, впрочем, и положено вдовцу, Младший каждые вечер и ночь проводил дома, в одиночестве. К воскресенью он проспал один уже восемь ночей, считая с момента выписки из больницы.

А ведь он никогда не жаловался на здоровье, многие женщины не отказались бы от его ласк, и следовало помнить о том, что жизнь коротка. Бедная Наоми, ее милое личико, ужас в глазах так и стояли перед его мысленным взором, постоянное напоминание о том, сколь внезапно может забрать человека смерть. Гарантий на завтра нет ни у кого. И единственный выход — не упускать дня, в котором живешь.

Цезарь Зедд рекомендовал не просто не упускать дня, но сожрать его, насытиться им, проглотить целиком. «Пируйте, — говорил Зедд, — пируйте, подходите к жизни, как гурман и обжора, потому что у того, кто практикует воздержание, не останется даже приятных воспоминаний, когда неизбежно придут голодные времена».

Короче, к воскресному вечеру сочетание многих факторов: приверженность к философии Зедда, высокий уровень тестостерона, скука, жалость к себе, жажда риска — привело к тому, что Младший чуть надушился «Э'карате» и отправился покорять женщину. Вскоре после захода солнца, с красной розой и бутылкой «Мерло», он сел в «Субарбан» и поехал к дому Виктории Бресслер.

Перед отъездом позвонил ей, чтобы убедиться, что она дома. По уик-эндам она в больнице не работала, но на этот вечер ее могли пригласить в гости. Услышав ее соблазняющий голос, он пробормотал: «Ошибся номером», — и положил трубку.

Даже в любви ему хотелось ее удивить. Voila! [22] Цветы, вино и moi [23] . После того как в больнице между ними сверкнул электрический разряд, она хотела его. Но ждала не сейчас, а еще через несколько недель. Ему не терпелось увидеть, как радостно вспыхнет ее лицо.

В прошлую неделю он выяснил о медсестре все, что смог. Тридцать лет, разведена, детей нет, живет одна.

Возраст стал для него сюрпризом. Она выглядела гораздо моложе. Но и в свои тридцать Виктория оставалась потрясающе красивой.

[22] Voilal — Вот! (фр.)

[23] Moi — я (фр.)

Младшего всегда влекла нежность и уязвимость молодости, он никогда не спал с женщинами старше его. Подобная перспектива интриговала его. Она наверняка знала многое такое, чего молодые, в силу своей неопытности, и представить себе не могли.

Младший не сомневался, что Виктории польстит внимание двадцатитрехлетнего жеребца и она постарается достойно выразить свою благодарность. Мысли о том, как будет она ее выражать, привели к резкому сокращению зазора между рулем «Субарбана» и его брюками.

Несмотря на захлестнувшую его страсть, Младший добирался до дома Виктории кружным путем, не забывая поглядывать в зеркало заднего обзора. Если кто и мог сидеть у него на хвосте, так это лишь человек-невидимка в автомобиле-призраке.

Тем не менее, не забывая об осторожности, пусть ему и хотелось использовать день, в данном случае ночь, по максимуму, Младший припарковался не рядом с домом Виктории, а на параллельной улице. И три квартала прошел пешком.

Бодрящий январский воздух пропитался ароматами хвои с легким привкусом Соли, доносившимся от далекого океана. Желтая луна поблескивала, как злобный глаз, изучая Младшего сквозь разрывы в темных облаках.

Виктория жила на северо-восточной окраине Спрюс-Хиллз, там, где улицы плавно переходили в дороги между полями.

И дома, скорее деревенские, чем городские, стояли на больших участках, подальше от мостовой, чем в центре города.

Тротуар оборвался, уступив место засыпанной гравием обочине. По пути Младшему не встретились ни пешеходы, ни автомобили.

На окраине города фонари отсутствовали. И Младший мог не беспокоиться, что в лунном свете его узнают, если кто-нибудь случайно выглянет из окна.