Крах черных гномов
Шрифт:
— А скажите, пожалуйста, — ехидно спросил Кремер, — какие еще фирмы вы представляете?
Хокинс не смог не оценить шутки и громко захохотал.
— Жаль, что вы живете не в Америке, — произнес сквозь смех, — мы с вами подружились бы. Какие фирмы, спрашиваете? Мы купим любой документ, который стоит хотя бы пару долларов. Не пренебрегайте малым, мой друг, от малого до великого, не помню, кто сказал это, один шаг…
Человек в темном костюме прошептал что-то Хокинсу на ухо.
— Пожалуй, ты прав, Джон. Сейчас мы выясним этот вопрос — Хокинс сразу посерьезнел. — Мой друг Джон Селлерс напоминает, что у группенфюрера могут быть и другие документы. Скажем, списки эсэсовского руководства, агентов гестапо, копии секретных циркуляров и тому подобное. Обратите внимание и на это.
— Одно дело, — возразил тут же Карл, — техническая информация… Теперь вы предлагаете мне еще и шпионаж…
— Не все ли равно? — прищурил глаза Хокинс.
— Однако, — не сдавался Карл, — есть и моральная сторона этого дела…
Интуиция подсказывала Кремеру, что не следует сразу принимать предложение Хокинса. Он — рядовой немецкий обыватель и не понимает, не хочет понимать, что продажа технических секретов — такой же шпионаж.
— Ну, если говорить о моральной стороне дела, — улыбнулся Хокинс, — то считайте: вы поможете триумфу священных идеалов демократии!
— Не терплю громких слов, — поморщился Кремер. — Они напоминают мне фальшивые бриллианты.
— Я с вами согласен, — наклонил голову Хокинс. — Моральная сторона дела никогда не тревожила меня. Особенно, — произнес многозначительно, — когда я чувствовал приятную перспективу награды. Вы — деловой человек, и меня удивляет такой взгляд…
— Мне показалось, — усмехнулся Кремер, — что вы поймете меня. Моральная сторона дела интересует меня лишь потому, что она становится иногда, так сказать, одним из решающих компонентов сделки, а если говорить прямо — предметом купли и продажи.
— То есть, — пристально посмотрел на него Хокинс, — вы хотите сказать, что за услуги такого рода следует лучше платить? Согласен и могу на деле доказать это. Джон, — подозвал Селлерса, — подай, пожалуйста, мой портфель. — Достал пачку банкнот. — Здесь десять тысяч марок. Аванс, — подвинул деньги Кремеру. — Надеюсь, он несколько притушит угрызения совести.
Кремер неторопливо взял деньги.
Хокинс подвинул Карлу листок бумаги.
— Напишите расписку.
Кремер, не раздумывая, написал. Эта бумажка не закабалит его, как считает Хокинс. Вернувшись в Германию, Карл сразу же сообщит обо всем Центру. Эта история станет еще одним доказательством грязной игры союзников.
— Как поддерживать с вами связь? — спросил Карл.
— Наш человек сам найдет вас, — ответил Хокинс. — Он передаст вам привет от меня и… — достал долларовый банкнот, разорвал наискось, одну половинку отдал Кремеру, — половину этого доллара.
— Понимаю, — Кремер встал. — Теперь я должен идти. Мистер Гарленд, наверное, заждался.
Хокинс кивнул головой.
— Ты, Джон, проводишь мистера Кремера к нашему английскому коллеге и будешь отвечать за то, чтобы портфель был доставлен по назначению.
«Точно, они вышли на меня через Гарленда», — решил Карл.
Мистер Гарленд оказался до удивления молчаливым и деловым джентльменом. Просмотрев содержимое портфеля Кремера, сухо спросил:
— Сколько?
Кремер назвал сумму на всякий случай значительно большую, чем ориентировочно назначил Вайганг. Мистер Гарленд подумал лишь несколько секунд. Не произнеся ни слова, выписал чек. Вместе с чеком подал Карлу бумагу.
— Здесь — перечень вопросов, которые интересуют нас, — произнес он и тут же поднялся. Карл понял — аудиенция закончена.
На следующее утро он выехал в Германию.
Высокая расщелина терялась в темноте. Путь перегораживали огромные гранитные глыбы — приходилось перебираться через них. Камни были мокрые и скользкие, люди шли с трудом, часто останавливаясь на отдых. Расщелина сужалась, каменный потолок нависал все ниже и ниже.
Наконец Гибиш остановился.
— Теперь уже недалеко, — сказал Ветрову. — Эта трещина тянется еще метров двести, а то и больше. А галереи завода — метрах в тридцати — сорока над нами. Мы определили это достаточно точно. Бензин на поверхность гонят мощные насосы, расщелина проходит под самым заводом — обязательно услышим шум. Мы с Ульманом приблизительно выбрали место, но вы посмотрите сами…
Ветров приказал всем отдыхать, а сам с Гибишем пополз дальше. Трещина превратилась в низкую нору. Только в одном месте она расширялась, образуя маленькую пещерку, а за нею ввинчивалась в гранитные скалы, становясь все уже и ниже.
Гибиш, который полз впереди, остановился, прислонился к стене, тяжело дыша. Ветров и сам устал, а скольких же усилий стоило старому человеку преодолеть подземный путь…
— Отдохните, — предложил ему, — теперь успеем, четвертью часа раньше или позже… Нам бы только на опоздать к пересменке, когда немцы проветривают помещения от паров бензина и выводят всех рабочих.
Вместо ответа Гибиш показал глазами вверх. Ветров прислушался. Словно шмелиное жужжание пробивалось сквозь толщу земли. Юрию даже показалось сначала, что у него просто зазвенело в ушах.
— Слышите? — почему-то шепотом спросил Гибиш.
Ветров кивнул.
Гибиш ткнул пальцем в земляной потолок.
— Моторы… — Затем постучал в стену слева. — Там, через несколько метров, остатки вентиляционного штрека. Если бы его не перекрыли, мы прошли бы сюда, как на обычной экскурсии…
Ветров взглянул на него, и старый шахтер понял его бел слов.
— Когда-то в молодости, — объяснял Гибиш, — был я любознательным и силенкой бог не обидел. Тогда и облазил с товарищами все подземные закоулки. Однажды нашли и эту пещерку. Будь она больше, от туристов отбоя не было бы… А так, забыли о ней, да и что говорить — полстолетия прошло. Когда Ульман обратился ко мне за помощью, вспомнил… Долго мы с ним искали этот лаз сюда — наци зацементировали и его. Но от времени и от бомбежек часть кровли со стеной штрека, видимо, осела, и нам удалось пробить вход в эту «конуру». — Старик закашлялся, и это его еще больше обессилило. Уткнулся лицом в ладони, лежал неподвижно, только грудь тяжело вздымалась, с хрипом втягивая застоявшийся воздух.