Крах одной карьеры

Афанасьев Александр

Донован притушил сигарету и встал. Подошел к окну и долго рассматривал панораму Москвы, потом неожиданно резко повернулся и хлопнул по плечу стоявшего рядом Травински:

— Ты неплохо поработал, Гарри. Отчет одобрен. Были, конечно, небольшие интриги, но это неважно. Я приехал сюда, чтобы не писать длинных писем и поговорить с тобой наедине. Как ты думаешь, созрел твой мальчик для беседы?

— Нет, шеф, — Травински покачал головой, — еще рано.

— Он не догадывается, зачем он нам нужен?

— Думаю, что нет, — Травински

посмотрел на шефа и усмехнулся. — У него роман с мисс Ирэн, и я думаю, вернее, хочу, чтобы он успешно развивался.

— Кстати, ты уверен, что он не связан с контрразведкой?

— Да, шеф. У меня есть свой человек в академгородке. Он сообщил, что у «аспиранта» неприятности по работе. По комсомольской линии (он вовремя не уплатил взносы, скрыл сумму полученного у нас гонорара) и по производственной. Его обскакал его же коллега — раньше защитил кандидатскую. Мездриковский им недоволен… В общем, все складывается как нельзя лучше и… не надо торопить события.

— Видишь ли, — Донован закурил новую сигарету и стал расхаживать по комнате, оставляя темные следы на ковре, — у нас есть сведения, что скоро в этот институт приедут специалисты с предприятия, которое будет производить сверхчистые материалы. Думаю, что и лаборатория Водолагина, и лаборатория Мездриковского переключатся на разработку новой технологии. Нам необходимо эту технологию получить. Необходимо.

— Как скоро это будет, шеф?

— Информация расплывчатая. Но в течение полугода — точно. Успеешь ты провести решающую фазу вербовки?

Гарри молчал. Он не любил конкретных вопросов, а жизнь научила его не торопиться.

— Постараюсь, шеф. Здесь многое зависит от Ирэн.

— Ирэн справится, — Донован остановился и пристально посмотрел на собеседника. — Должна справиться, и это твоя забота.

Травински неопределенно улыбнулся, словно давая понять, что ценит доверие шефа.

Донован вдруг цепко посмотрел на Травински:

— Как ты себя чувствуешь? Вид у тебя усталый…

— Отлично, — соврал Гарри, — просто вчера поздно лег.

— Что, русская красавица? — добродушно пробасил «старикашка», подмигивая, — а? Сознавайся, Гарри…

— Шеф! — Травински укоризненно покачал головой. — Как вы могли подумать?

— Ах да, — Донован сделал серьезную мину, — ты у нас, как говорят русские, морально устойчив. — И он громко захохотал.

Гарри вдруг показалось, что главного разговора не было и шеф только прощупывает его, готовится сказать что-то очень важное, но пока не хочет.

Но Донован так ничего и не сказал. Просидев у Травински больше часа, он неожиданно заторопился, пообещав на неделе найти время и заглянуть к Травински еще раз.

Гарри остался один в каком-то странном и непонятном для него состоянии. Он никак не мог объяснить визит шефа и от этого чувствовал себя неуверенно, словно на него надвигалась какая-то беда, но что за беда и откуда, было непонятно.

Вечером Травински поехал к Ирэн. Она была дома.

— Что случилось? — всполошилась секретарь. — На вас лица нет.

— Приехал Донован, — тяжко выдохнул Травински, опускаясь в кресло.

— Я знаю. Утром он мне позвонил и сказал, что я сегодня свободна. Так что же стряслось? — с тревогой повторила она. — Неприятности?

— В том-то и дело, что нет. Приехал, посидел, вылил два бокала джина, кофе и, ничего не сообщив, укатил. Никогда такого не было…

Ирэн молчала, осторожно помешивая ложечкой в чашке с кофе. На Травински она не смотрела, и тому вдруг показалось, что его помощница что-то знает, но молчит. Он хотел спросить, но сдержался, вспомнив, что в принципе Ирэн может выполнять какое-то задание, о котором ему знать не положено.

Он простился с Ирэн и вышел на улицу. И, только поворачивая ключ зажигания своей машины, вдруг решил, что надо беречь здоровье и не думать о будущих неприятностях.

— Новость хочешь? — обратился Росляков к Андрею, едва тот появился на пороге кабинета.

— Хорошую — да.

— На Ирэн сведения пришли. Интересная особа эта девица. Андрей вопросительно посмотрел на полковника.

— Во-первых, она русская. Отец эмигрировал в двадцатых годах в Канаду, — полковник говорил, то и дело поглядывая на Андрея, — женился во время войны, а после войны родилась Ирэн. Окончила гимназию, а потом… Потом начинается самое интересное. Она уезжает в Европу учиться. Где она училась, правда, не удалось установить, но думаю, что в какой-то из небольших стран. Потом работала в одной фирме секретарем-переводчиком. Фирма имеет тесные контакты с Внешторгом. Два года назад Ирэн приезжала в Ленинград по делам фирмы, ничего предосудительного за ней замечено не было… Вот такие дела, Андрей Петрович.

— Все это очень хорошо, Владимир Иванович, — Андрей помолчал, — но какое это имеет отношение к нашему делу?

— Видишь ли, в Москву прикатил так называемый главный редактор журнала, в котором работает мистер Травински. Приехал в качестве туриста в группе, которая следует по Золотому кольцу.

— Вы думаете, что это ревизия?

— Точно, — полковник хлопнул по столу ладонью. — Уверен, что там у них что-то случилось. А что? Одному богу известно.

Валерий с самого утра засел за письменный стол. Предстояло вычитать две последние главы диссертации, а времени было в обрез.

Вчера у него состоялся долгий разговор с Меэдриковским, который наконец прочитал последний вариант диссертации и долго высказывал Кушниру свои соображения, рисуя радужные перспективы. Валерий слушал молча. Он понял, что лучше с профессором не связываться, а прикидываться «шлангом», изредка многозначительно кивая головой. Под конец Мездриковский сказал:

— А в целом, любезнейший Валерий Борисович, работа у вас получилась вполне диссертабельмая. Поздравляю.