Крах одной карьеры
Шрифт:
— Какими? — не понял Валерий.
— Ну, нашими… рыжими, или ржавыми, вспомни, какого цвета рубль.
Кушнир почувствовал легкое волнение и закурил. Он лихорадочно думал о пятидесяти долларах, которые оставила Ирэн, уезжая в Москву. «Опасно… А кто узнает? Да никто. Сбыл с рук и все… Игорь вроде мужик не из трепливых, сам болтать не будет — в его же интересах! А, чем черт не шутит!»
— Сколько же за зеленые дает твой человечек?
— Хочешь загнать?
— Можно…
— Вот что, с тем человечком
— Направо, теперь к красному дому… Сейчас выйду. — Кушнир быстро скрылся в подъезде и через минуту уже снова сидел в машине. — Поехали., Игорь внимательно посмотрел купюры:
— Идет. Вот что, Валерий, сейчас у меня денег нет с собой. Хочешь, подскочим к моему дому, хочешь, вечером встретимся…
— Нет, давай сразу все сделаем, а встречаться вечером у меня есть с кем и без тебя. Гони, ямщик.
Глава 8
Как только собрался ученый совет, Евгений Павлович предоставил слово Водолагину.
— Товарищи, — начал он, — правительство возложило на наш институт разработку новой технологии производства сверхчистых материалов. Руководить разработкой поручено мне. Насколько серьезна эта задача, можете судить сами: технология должна быть готова к… — Григорий Александрович назвал срок, и по залу прошел шелест изумления: срок был минимальным. — Потребуется мобилизация всех наших сил. Очевидно, в институте произойдет реорганизация на период разработки технологии. Согласие Академии наук СССР имеется. Прошу всех серьезно подумать и через два дня высказать свои предложения. Хочу сразу предупредит!., разработка будет засекречена, почему — по-моему, ясно всем. Вопросы есть?
Члены ученого совета понимали, что Григорий Александрович не будет излишне усложнять проблему: почти все работали с ним не один год и верили ему безоговорочно.
— Если вопросов нет, прошу быть свободными. — Водолагин закрыл папку и прошел на свое место рядом с Мездриковским.
— А Евгений Павлович, — раздался с места голос Медведева, — участник разработки?
— Евгений Павлович, — поднялся с места Водолагин, — решением Академии наук назначен ее главным научным консультантом.
Росляков стоял у открытого окна и курил. В дверь постучали. Вошел Андрей Кудряшов.
— Ну садись, боец. Что там у нас? — улыбнулся ему полковник. Кудряшов раскрыл папку:
— Последние сообщения, так сказать. Кушнир встретился с водителем такси. Сделка состоялась. Травински просил выслать реферат диссертации для публикации. Оштрафован на пять рублей сотрудником госавтоинспекции за нарушение правил паркования автомобиля вблизи жилых зданий.
— Он не догадался?
— Судя по поведению, нет, Владимир Иванович.
— Всыпать бы надо этому «автоинспектору»! Сказали же, чтобы не лез с самодеятельностью!
— Геннадий
— Ладно, твои предложения?
— Мне кажется, за «таксистом» необходимо продолжать наблюдение.
— Ладно, ты, Андрей, переговори с милицией, чтобы они его не спугнули. Ну, а как тебе живется в академгородке?
— Прекрасно. Пацаны мои с удочками на речке целый день. Наталья по хозяйству хлопочет. Перезнакомилась со всеми. Мы рядом с Григорием Александровичем Водолагиным живем. В гостях уже были. Приглашал еще заходить.
— Институт начал подготовку к новой работе?
— Начал.
— Видишь, Андрей, а мы полгода назад голову ломали, зачем Травински вокруг нашего академгородка круги начал набрасывать. Знал что-то, наверняка знал. Ты пошли в Москву наши соображения, чтобы они еще раз его связи перетряхнули… Где-то есть утечка!
— Будет сделано, товарищ полковник.
Ирэн плакала. Взахлеб, по-детски. Прошло две недели после отъезда Донована из Москвы, а она до сих пор успокоиться не могла. Ирэн не сказала Травински, что шеф был у нее.
Появился он неожиданно. Ирэн приехала с работы и стала готовить ужин, как вдруг раздался звонок. Запахнув халатик, она открыла дверь: на пороге стоял «старикашка» с букетом гвоздик.
— Здравствуй, милочка, — он сунул ей цветы и, отстранив, прошел в комнату.
— Я сейчас, мистер Донован, — заторопилась Ирэн, — я мигом… Она сорвала со спинки кресла платье и выскочила в коридор.
Через минуту она вернулась. «Старикашка» сидел в кресле, дымил сигаретой. Не глядя на Ирэн, бросил:
— Могла бы и не переодеваться. — Он строго посмотрел на нее. — Чем вы тут занимаетесь? Я что тебя, по музеям ходить посылал? В теннис играть?
Ирэн ошеломленно молчала: она всегда терялась от грубости и знала, что шеф специально разговаривает с ней так — грубо, с неприкрытым презрением.
— А этот старый жеребец? — Донован выругался. — Год сидит и думает, что я даром деньги плачу? — Он раздраженно встал и подошел к «стенке». По-хозяйски открыл бар, вытащил бутылку коньяку, налил себе полбокала и залпом выпил. — Тебе налить?
Ирэн отрицательно поморщилась.
— Как идут дела с «аспирантом»?
— Я ездила к нему, — испуганно прошептала Ирэн. — Была у него, утром уехала в Москву.
— Ты уже забралась к нему в постель? Ирэн промолчала.
— Да ты никак застеснялась? — И с угрозой добавил: — Ты разведчица? А женщина-разведчица должна быть готова на все! Поняла?
Ирэн сидела ни жива, ни мертва. Никогда еще шеф не говорил с ней так цинично и откровенно.
— Ты что, думала, здесь романтика, приключения? Так, что ли, тебе говорили в нашем богоугодном заведении? Чушь! Ты должна добывать сведения любыми путями. Кстати, тебя учить этому не надо…