Крах
Шрифт:
Молодой человек наблюдает за парой. Его защищает еще одна преграда, самая мощная. Все должно быть хорошо.
И все-таки его пальцы нащупывают длинное ружье с оптическим прицелом, прислоненное к стене у окна. Он крепко сжимает дуло, видя, как юнец на экране тянется к забору.
Он что, читать не умеет?
Даже на мониторе с низким разрешением отчетливо видна молния. Яркая вспышка едва проскальзывает вдоль руки парня и исчезает. Из-за отсутствия звука происходящее кажется еще более невероятным. Пару секунд
Молодой человек в доме продолжает стоять, держась за ружье. Не меняясь в лице, он наблюдает за происходящим. Девушка поднимается, машет руками, хватается за телефон, потом передумывает, снова бросается к упавшему. Наконец, парень начинает шевелиться. Медленно встает, опираясь на девушку. Наклоняется вперед, его рвет. Пошатываясь, пара бредет к машине. Девушка поддерживает парня.
Они снова появляются на первом экране, садятся в свой старый зеленый «Сааб» – она на водительское место, он валится на заднее сидение – и на полной скорости уезжают.
Молодой человек наблюдает за экранами, пока они не гаснут, один за другим. Он размышляет.
Оценивает риски.
Этот мобильный в руках у девушки…
Она позвонила? Или не стала? Может быть, отправила сообщение?
Пара кому-нибудь говорила, куда собирается? Похоже, это была тайная встреча, возможно, даже запретная. Девушка совсем темненькая, явно из иммигрантов, наверное, и ее, и его родители достаточно консервативны.
Может быть, они слишком молоды для секса? Или ни у того, ни у другого нет водительских прав?
Закон не запрещает возводить забор под напряжением, если напряжение не слишком высокое, но его можно уменьшить.
И все-таки тут имеется кое-что не для глаз посторонних.
Вернутся ли ребята обратно? С целой бандой из какого-нибудь пригорода? Или, наоборот, заявят в полицию? Или расскажут влиятельным родственникам?
Все это лишь предположения.
Молодой человек стоит, замерев на месте, и думает.
«Старый зеленый „Сааб“», – думает он.
«ZUG 326», – думает он.
Он вешает пульт обратно на стену, не спеша ставит ружье прямо под ним, на пол. Возвращается к другой стороне панорамного окна. По-прежнему светит солнце. Совсем по-летнему. Наверное, из-за изменения климата.
Изменения, которые человек привносит в природу, даром не проходят.
Взгляд молодого человека скользит по стене, по аккуратно исписанным страничкам. Снова останавливается на странном рисунке, где изображен расчлененный труп младенца. Поразительно детальное изображение. Труп ребенка разрезан пополам по линии пупка.
На остальные детали тяжело смотреть.
Даже молодому человеку.
Он переводит взгляд на первый фрагмент текста. Преодолевая себя, читает:
«Мы
Молодой человек больше не выдерживает. В его голове звучит назойливый, гнусавый и назидательный голос, хотя его уже не существует. Надо навсегда изгнать его из резонаторной полости черепа.
Он делает несколько шагов к низкому столику. Мгновение разглядывает сине-зеленую клетчатую скатерть. Отодвигает уголок. И сквозь слегка запотевшую стеклянную поверхность смотрит на бородатое мужское лицо.
Кажется, что мужчина спит.
9
Они провожали ее взглядом. Как ей вообще удалось одолеть гравиевую дорожку на инвалидной коляске, осталось загадкой. Медленно, с трудом, превозмогая боль она двигалась в сторону поджидающего ее такси.
– С ней все будет хорошо, – сказал Бергер.
– Надежда умирает последней, – ответила Молли Блум.
– Почему ты так говоришь? – воскликнул Сэм, повернувшись к ней.
Блум пожала плечами.
– Обе ступни отрублены. Много чего должно сложиться.
Бергер вздохнул и подошел к доске, стоящей в кабинете Блум. Там особенно нечего было рассматривать. На столе лежала раскрытая папка Ди. Пустая.
– Какие мелкие фотографии, – сказал Бергер, приближая лицо к доске.
– И вообще, расследование в миниатюрном формате, – добавила Блум, становясь рядом с ним.
Он сразу же уловил ее скепсис.
– Что у нас сегодня? – спросил Бергер. – Двадцать восьмое мая? В таком случае у нас неделя…
– Да, если мы во все это поверили, – ответила Блум, указывая на три написанные на доске рубрики: «5 марта», «5 апреля» и «5 мая».
– Получается, три убийства, – вздохнул Бергер. – Три жертвы с неустановленной личностью. Три разных места вблизи Стокгольма с похожими, если верить Ди, пейзажами.
Ткнув в три крошечные фотографии, Блум добавила:
– Пустынный берег, торчащие из воды камни, с другой стороны – полоска леса.
Некоторое время Блум и Бергер смотрели друг на друга. Потом на лице Бергера нарисовалась гримаса.
– Разумеется, существует риск, что у Ди просто разыгралась фантазия, – согласился он. – Прямой связи не прослеживается.
– В любом случае, рассмотрим это дело, – сказала Блум. – Потом можно будет добавить в досье.
Бергер вздохнул, а Блум сделала глубокий вдох и продолжала: