Крамола. Книга 1

Алексеев Сергей Трофимович

— Мир и Труд, — поприветствовал Андрей садовода. — Где же еще люди есть?

— Мир, Мир, — бросил мужик. — Вона, по яблоням сидят.

И, не пожелав больше говорить, подался околачивать дальше. Андрей подошел к яблоням и неожиданно услышал томный голос:

— Мир и Любовь… Съешь яблочко, на, возьми…

Он поднял голову. Девушка с распущенными волосами, свешиваясь с дерева, подавала ему плод. Он машинально взял его, откусил: зубы еще побаливали…

А девушка вдруг спрыгнула ему на плечи и повалила

на землю.

— Вы что? — неловко ворочаясь в траве, забормотал он. — Вы что делаете?!..

— Ты кто? — испугалась она.

— Человек, — опомнился Андрей. — Но вы так неожиданно…

— Я тоже Человек, — сказала она. — Чего тогда, как Наставник-то?.. Мир и Любовь?

— Мир и Любовь… — растерялся он. — Да погоди… Люди кругом! Ты что?!

Он вскочил и, пригнувшись, побежал прочь. Вслед несся веселый смех, летели яблоки и груши. В одном месте он споткнулся о секача, кувыркнулся в траве, снова очутился на ногах.

— Мир и Любовь! — крикнули ему сверху.

Андрей попятился, стараясь рассмотреть, кто говорит, и в это время в деревне застучали обухом по лемеху. С деревьев и из травы вдруг посыпались горохом мужики, бабы, старики и старухи, ребятишки; прыгая, все помчались в деревню на звон, будто на пожар. Через мгновение сад опустел, и только кабаны похрюкивали, чавкая и чавкая сочными, перезревшими плодами. Делать было нечего. Андрей огляделся еще раз и подался вслед за людьми.

Однако, пока он шел к деревне, народ уже повалил обратно в поле. Андрей заспешил, но тут опять вывернулась девушка с распущенными волосами и бросилась на шею.

— Мир и Любовь, — горячо зашептала она. — Ты — мой, мой, мой… Скажи Наставнику, пусть избу даст. Да пусть выберет получше, пустые же стоят…

Девушка, смеясь, отскочила и смешалась с другими. Андрей качнулся, как пьяный, и почувствовал блаженство, словно от обволакивающего банного жара. «Мир и любовь, — повторил он про себя, — мир, любовь, чистота…»

И уже дома в Лесах не казались такими убогими, и пустынность улицы была просто покойной тишиной. Он вошел в церковь, где румяная, с ямочками на щеках, женщина мыла деревянные миски и благоговейно развешивала их по стенам. Наставник сидел там, где должен быть престол, и хлебал что-то деревянной ложкой.

— Посмотрел? — спросил он.

— Посмотрел, — радуясь чему-то, ответил Андрей. — Хорошо… Есть хочу!

— Ну-ка, Женщина, дай ему Пищи, — сказал Наставник, и та проворно принесла миску.

Андрей зачерпнул ложкой, в мутной воде плавали крупинки и капустный лист. Попробовал на вкус и сразу будто бы отрезвел.

— Что это? — он побулькал ложкой.

— Суп, — Наставник дохлебал свое и отодвинул миску. — Это Пища!

— Нас в империалистическую войну так не кормили, — сказал Андрей. — И в «эшелоне смерти»…

— Ты еще не трудился, чтобы есть, — заметил Наставник. — Жена тебя

выбрала. А ты выбрал себе труд?

— Какая жена? — не понял Андрей.

— Та, что подала тебе яблоко с древа… Так где же ты намерен трудиться, Человек?

— Куда пошлете, — пожал плечами Андреи. — Я всякую работу знаю… Но так работать, как они?..

— В общине каждый человек работает сколько может, — объяснил Наставник. — Главное, чтобы каждый день проходил в Труде.

— Да они спят! — возмутился Андрей. — Кабаны груши жрут!

— Ты должен забыть о жадности!

— Какая же это жадность? — Андрей вскочил, заходил вдоль столов. — Работать надо! Ты погляди, в какой вы нищете живете! Дома у нас скотину держат лучше. А что едят? Хоть бы огороды завели!..

— Все, что есть, принадлежит общине, — спокойно вразумлял Наставник. — Мы заботимся о Мире и Труде, о Любви и Чистоте. Мы заботимся о Гармонии. Помни: Гармония Человека и Природы превыше всего!

Андрей опустился на лавку, и вдруг ему стало невыносимо тоскливо, будто его насильно постригли в монахи. Наставник взял его за руку и повел на улицу. Андрей не сопротивлялся, хотя протест в душе не слабел, а, наоборот, рос.

Наставник привел его к избенке в два окошка, открыл дверь и впустил вовнутрь.

— Это твое жилище, Человек! — торжественно провозгласил он. — Отныне ты под Сенью Лесов. Благословляю тебя на Гармонию!

Он вышел и уже с улицы объявил, что завтра Андрею предстоит трудиться пахарем на зяби, однако тот больше не внимал его словам. Присев на край топчана, прикрытого рядном, он сжал голову руками и стал покачиваться из стороны в сторону, будто больной.

Леса, Леса! Сон или Явь?

Сон или Явь?

Сон…

Явь…

Девушка с распущенными волосами — отныне его жена — так и застала Андрея сидящим на нарах, согбенного и горестного.

— Милый Человек, ты привыкнешь, — сказала она. — Мир и Любовь.

Он только отрицательно помотал головой, не отнимая рук.

— Что же мы будем делать с тобой, Человек?

— Я уйду отсюда, — сквозь зубы выдавил он. — Уйду!

И поднял глаза. Она смотрела на него с любовью и состраданием. Казалось, вот-вот расплачется.

— Пойдем вместе? — предложил он. — Зачем тебе такая жизнь? Есть другая, интересная!.. Правда, там война. Но все равно лучше!

Она не поверила, улыбнулась несмело.

— Кругом Мертвые Камни… Другой жизни нет!

— Есть! Там нет такой Гармонии, но жизнь есть! Вот кончится война…

— Ты не обманываешь, Человек?

— Нет, это правда!

Смятение промелькнуло на ее лице. Потом она спохватилась и высыпала из передника яблоки на топчан.

— Вот, ешь, Человек! Ты не успел поесть в Храме. Брать яблоки в саду нельзя, но я нарушила запрет, нарушила Гармонию — ведь ты же голодный!