Крапленая обойма
Шрифт:
– Что, веселенькая ночка выдалась?
Колючие глазки как-то магически блеснули.
Я насупился. И только тут понял, как нелепо выгляжу перед незваными визитерами. Я лежал на диване полностью обнаженный, и моя нагота ничем не была прикрыта, более того, я не мог двинуть руками. Одуреешь тут...
Я приподнял голову. Мои руки были прикованы к спинке дивана наручниками. Вот же суки!
– Думаешь, тебе это так просто сойдет? – грубо бросил я в сторону колючих глазок.
Незнакомец довольно хмыкнул и развел руки в стороны:
– Мы здесь ни при чем. Ублажали тебя явно другие. Мы так не умеем, ты ведь знаешь.
Он
Я вновь посмотрел на наручники. «Браслеты», как я понял, были моими. Надо же! Шлюшки, чтоб их... Значит, это они порезвились. Нет, пьянка и ушлые бабы – смесь довольно взрывоопасная. Спермовыжималки недоделанные. Я взглянул вниз. Член был на месте. И слава богу. Могли ведь и обрезание сделать, что с этих пьяных зараз возьмешь.
– В баре ключ, – уже мягче проговорил я. – Может, отстегнете?
Хан подергал мочку уха, как бы решая, стоит ли удовлетворить мою просьбу. У меня возникло подозрение, что ему нравилось наблюдать мои наготу и беспомощность. Вот сволочь! Только бы не вспомнил своих зэковских пристрастий.
– Бурый, – бросил он не оглядываясь. – Помоги человеку.
Я облегченно вздохнул.
Человек в спортивном костюме подошел к секции, открыл бар, отыскал ключ и вернулся ко мне. Почувствовав, что мои руки освободились от злосчастных наручников, я быстренько присел и стал массировать запястья, не обращая внимания на визитеров.
– Оденься, – рыкнул Хан. – Разговор у меня к тебе есть.
– У меня сейчас отпуск, – попытался возразить я.
– Заткнись!
Перечить не имело смысла. Особенно Хану. Тот не любил отговорок и не очень понимал шутки.
Моя одежда лежала на полу, смятая до неузнаваемости; на ней, видать, целую ночь плясали. Вполне возможно, что так и было.
Я быстренько влез в трусы, брюки, натянул спортивную майку (хорош спортсмен!), после чего пригладил волосы на голове. Но я, конечно, не думаю, что имел после этого лучший вид.
Хан прошелся по комнате и небрежно плюхнулся в кресло. Двое остались стоять, где стояли.
– Как я понял, ты сейчас не занят, – начал незваный гость.
– Я сейчас отдыхаю, – еще раз попытался я вразумить его.
– Мне нужно отыскать одного должника, – не обращая на мои слова никакого внимания, приступил к делу Хан.
Ну конечно! Ради чего еще он мог притащиться сюда со своими «шавками»... Розыск должников – это моя специальность.
Не только разыскать должника, но и вернуть долги. В свое время я закончил университет, служил в десанте, немного в угрозыске, прошел школу спецназа и был в группе специального назначения при ГУВД столицы, пока оттуда с треском не уволили по несоответствию (а вернее, просто в то время нужно было на ком-то отыграться, ну я и подошел). И хрен с ними! Знание оперативной работы мне сейчас очень пригодилось. И высшее образование тоже. Как? Работа по возвращению долгов состоит из двух этапов. Первый этап – отыскать должника, второй – заставить этого должника вернуть долг. Розыск должника – это чисто сыскная работа, иногда требующая помощников. Их я нахожу среди студентов. Они подходят для того, чтобы понаблюдать за определенным местом, где может появиться нужная мне личность. Очень терпеливо и долго наблюдать. День, а может, неделю. Я остался в неплохих отношениях с некоторыми преподавателями, которые мне и советуют, с какими студентами можно, по их мнению, иметь дело. Кто усидчив, трудолюбив и так далее. Я с ними знакомлюсь и предлагаю подработать. Студенты народ в общей массе небогатый, и поэтому с удовольствием берутся за предложенную работу. И хорошо ее выполняют. Сутками сидя в подвалах, на крышах, следя за территорией возможного появления нужного мне человека. С Ханом, который сейчас находился в моей квартире, мы уже сталкивались. Когда-то мне одного должника пришлось искать через казино. И с Ханом мы тогда довольно мирно контактировали. Но в моей квартире он был впервые.
Хану было под пятьдесят, но выглядел он намного старше – все-таки криминальная жизнь оставила свои отпечатки. Двоим его молодчикам едва исполнилось тридцать, больше я бы не дал.
Обычно Хан щеголял в безумно дорогом костюме, но сегодня он решил несколько поскромничать. А может, посчитал, что я птичка не такого высокого полета, чтобы перед встречей со мной наряжаться.
Я болезненно поморщился, ибо давал себя знать синдром похмелья, и, отодвинув легонько в сторону не то армянина, не то грузина, я двинулся к секции.
– Ты чэго толкаешься, да? – взъерепенилось, дернувшись, лицо кавказской национальности. – Счас «помочу»...
И говоривший для убедительности вытащил «пушку». Сзади, из-за пояса. Вот же урод! Мне так и хотелось въехать ему в рожу.
– «Замочу», – не без издевки поправил Хан.
– Знаю, да, – обиделся знаток «великого и могучего». – Я так и говорю.
– Закрой пасть и спрячь ствол, – громыхнул Хан так, что, мне показалось, задрожала люстра.
Я открыл дверцу бара, достал пачку сигарет, зажигалку и поспешно прикурил. Можно было бы и пивца глотнуть, но, глядя на нетерпеливые лица гостей, я решил пока отложить лечебную процедуру. Сделав пару глубоких затяжек, почувствовал себя еще паршивее. Прошел к дивану, плюхнулся на него и с некоторой развязностью поинтересовался у Хана:
– Как дела в клубе?
Уголки губ у того дрогнули:
– Хочешь просадить свои денежки?
Я скривился. По имеющимся у меня данным, когда-то у Хана был не клуб, а просто казино, но после запрета данных игорных заведений в столице он быстренько свое казино переоборудовал под клуб. Правда, по слухам, которым я вполне доверяю, в новом заведении рулетка по-прежнему вертится – в укромном помещении и для избранных.
– Нет, пожалуй. Думаю, может, ты в компаньоны меня пригласишь.
– Все умничаешь? – Хан сузил свои и без того узкие глазки.
– Ему по мошке надо съездить, – не удержался русскоязычный словесник.
– Башке, – зло поправил его Хан.
– Знаю, да, – досадливо скривился кавказец. – Я и говорю.
– Да заткни ты свою пасть, наконец! – едва не подпрыгнул в кресле Хан.
Собеседник невозмутимо пожал плечами. Веселенький товарищ, ничего не скажешь.
– Вернемся к делу, – рыкнул Хан, переводя взгляд в мою сторону; ему наверняка надоело то препираться со мной, то поправлять своего идиота-товарища.