Крапленая
Шрифт:
– Подружка подружки твоего мужа.
– Что? Какая подружка? Какой подружки?
– Да неважно это. Хочешь знать, где Марк, поезжай прямо сейчас в гостиницу «Брно». Номер 215-ый. Он очень нуждается в твоей помощи. Все. Пока.
Положив трубку, Катя принесла из ванной пиджак Марка и небрежно кинула его на спинку кресла - так, чтобы уже от дверей был виден ярко алый след ее губ.Следующим этапом она разбросала по полу все, что сняла с Марка, а потом начала раздеваться сама. Снимаемую одежду она кидала в разные стороны, как если бы ее срывали с нее в экстазе страсти.
Ее приготовления еще не были до конца завершены, когда раздался громкий, нервный стук в дверь. Накинув на голое тело банный халат, Катя, не спрашивая кто, слегка приоткрыла ее, загораживая собою проход.
В коридоре стояла та самая Аделина. Такая же холеная, как когда-то, такая же привлекательная, только слегка раздобревшая. Ее лицо выражало крайнюю озабоченность и тревогу.
– Что вам угодно? – недовольно осведомилась Катя, придерживая дверь.
– Мне сказали, что мой муж здесь. Это правда? Что с ним? Впустите меня, - не слишком уверенно потребовала Аделина.
– Какой еще муж! По какому праву вы врываетесь в чужой номер, да еще глубокой ночью? Уходите, не то я вызову дежурного! – Катя сделала вид, что хочет захлопнуть дверь, но Аделина успела просунуть ногу в щель и навалилась на дверь плечом.
Посопротивлявшись для виду, Катя уступила натиску «непрошенной» гостьи. Впустив женщину в номер, она стояла перед ней, зло сверкая глазами, «забыв» запахнуть халат. Обведя взглядом комнату, Аделина заметила разбросанные повсюду вещи, узнав среди них костюм мужа, а главное пиджак с его новым украшением.
Превозмогая неловкость, дрожа всем телом от комом подступивших к горлу предчувствий, Аделина остановилась в дверях спальни и, увидев распростертого на измятых простынях голого мужчину, попятилась. Она никак не могла заставить себя поверить, что там лежит тот, кого она ищет. И все же, пересилив себя, Аделина шагнула к кровати. Растерянность, страх, негодование, отвращение сменялись на ее лице, как слайды в проекторе.
– Вы ведь не станете будить его? – услышала она позади себя томно-елейный голосок. – Он так устал, бедняжка.
Кате показалось, что женщина вот-вот грохнется в обморок, так побелела она вдруг, так задрожали ее губы и руки. Какое-то время она стояла неподвижно, пристально вглядываясь в лицо мужа, желая удостовериться, что он жив. Но из открытого рта Марка вырвался легкий храп. Не проронив ни слова, Аделина бросилась вон из гостиничного номера.
Привалясь к дверному косяку, Катя с саркастически-хмурой усмешкой смотрела ей вслед. А та шла, держась за стену, как по кораблю во время качки. Шла, как человек, которому нанесли смертельный удар в спину, и рукоятка ножа все еще торчала меж ее лопаток.
Катя бесшумно прикрыла дверь. Нужно было действовать дальше. Ведь не станет же она вступать в объяснения с Марком, когда тот, проспавшись, придет в себя. Все, что ему причиталось, он только что получил. Его счастливая семейная жизнь кончилась. Кончилась навсегда. Скорее всего, жена не простит ему измену. Не простит пережитый шок и унижение. Но если все же они найдут в себе силы остаться вместе, она никогда не забудет... не сможет забыть то, что только что видела. Их совместная жизнь превратится в подлинный ад.
Быстро одевшись, Катя собрала свои вещи в саквояж. Одежда Марка осталась валяться на полу. Не бросив даже прощального взгляда на того, кто когда-то безраздельно владел ее помыслами и чувствами, она подхватила саквояж и покинула номер.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Катя сама не ожидала, что ее замысел реализуется с такой головокружи-тельной быстротой, в течение всего одного дня. Конечно, самое правильное было бы немедленно уехать из города, по принципу ищи ветра в поле. Но бабье любопытство взяло верх над здравым смыслом. Уж очень ей хотелось узнать, чем вся эта история закончится. Сумеет ли ее дорожайший Марик выпутаться. Одно не подлежало сомнению: как «Галина Чернова», она должна была исчезнуть немедленно. Прямо сейчас. С концами. Поэтому, сдавая ключ от номера, Катя улыбнулась сонному портье и, как бы между прочим, сказала:
– Вот, приятель, выписываюсь раньше времени. Не забудь включить в счет бутылку рома. Я взяла ее в номере, из бара. А это тебе на бутылочку.
Растрогавшись щедростью постоялицы, портье участливо спросил:
– Что ж вы съезжаете посреди ночи? Дождались бы утра. Выспались бы хорошенько. – Увидев, из какого номера он выписывает гостью, портье поднял на Катю подозрительный взгляд: - Галина Александровна Чернова? Ведь это к вам полчаса назад рвалась чем-то очень встревоженная женщина? Она назвала мне ваш номер. А потом пролетела мимо как ошпаренная.
– Совершенно верно. Это была жена моего дяди. У него ночью случился инфаркт. От больницы он наотрез отказался. И она срочно примчалась за мной. Ждет меня в машине. Так что извини, приятель. Спешу. – Во избежании дальнейших расспросов, Катя подхватила рассчетный листок и с озабоченным видом устремилась к выходу.
У подъезда околачивался один-единственный таксист. Он лениво курил, прислонясь к машине.
– Свободен?
– Ну?
– Чего «ну»? Да или нет?
– «Ну?», барышня, означает куда ехать и за сколько.
– Садись за руль. Не обижу.
Он смерил пассажирку оценивающим взглядом. «Кот в мешке» его не очень устраивал. Но лучше уж поверить ей на слово, чем проторчать тут без дела пол ночи. Недовольно пожав плечом, таксист выстрелил окурком – прямым попаданием в урну, и в развалку обойдя машину, занял свое место.
– Что дальше?
– Не очень-то ты любезен с пассажирами, господин извозчик. Видно, принял меня за ночную бабочку.
– А кто вас разберет теперь, не в обиду вам будь сказано. Все на одно лицо. Так ехать куда?