Красавчик Саша
Шрифт:
И Саша решил специализироваться на изумрудах, а в своей империи открыть самостоятельную территорию. Ведь недостаточно сбывать фальшивые драгоценности в несколько орлеанских лавок. Нужны новые земли, преимущественно населенные доверчивыми богачами. Туда-то и нужно направить поток отлично сварганенных стекляшек.
Забегая вперед, скажу, что план был реализован с блеском. Cтрана фальшивых изумрудов и в самом деле появилась. Негласным патроном ее стал не кто иной, как Александр Стависский.
В довольно скором времени Лазурный Берег был буквально наводнен Сашиными лже-изумрудами, и они очень даже «шли»: публика хватала их, и в подлинности камушков мало кто сомневался, так мастерски они были сработаны. Происходил даже некоторый ажиотаж.
В результате этой изумрудной лихорадки Саша стал ощутимо и сказочно богатеть — не по дням, а по часам — но и это еще не все.
К общему изумлению граждан Третьей республики победоносное «вальсирование миллионов» продолжалось, а Саша Стависский — таинственный главный капельмейстер, бывший всегда на виду, — для французских полицейских ищеек, тем не менее, оставался так же недоступен, как и всегда, начиная с 1925 года.
Инспектор Бони, который давно уже занимался делом Стависского, готов был лезть на стенку. Правда, он не терял надежды и видел вполне радужные перспективы в итоговом разрешении «дела Стависского». Бони достаточно ясно понимал, что рано или поздно этот бравурный «вальс» будет, слава Господу, грубо, решительно и определенно прерван.
Инспектор очень рассчитывал на высокопоставленных друзей Саши, которые, кстати, не раз уже были осчастливлены им, но это, строго говоря, мало что меняло. Наверху свои правила чести — весьма своеобразные; там неблагодарность и предательство проходят как достоинства. Бони также понимал, что как только вспыхнет скандал или сложится по-настоящему критическая ситуация — а это рано или поздно случится, — высокопоставленные друзья «месье Александра» тут же, не моргнув глазом, «сдадут» его.
В общем, надо было терпеть и ждать, что инспектор и делал вынужденно, хотя, конечно, ему очень не терпелось еще разок и уже надолго запереть Сашу Стависского в тюрьму Санте.
Но это я опять, по своему всегдашнему обыкновению, забежал несколько вперед. А нужен мне сейчас один небезынтересный мартовский денек 1927 года.
24 марта
ПАРИЖ. «ЦИММЕР» И «КАФЕ ДЕ ПАРИ»
Должен сказать, что Саша Стависский в силу присущего ему азарта был страстным, даже, пожалуй, сверхстрастным игроком. Игра очень часто охватывала все его существо.
Да вот беда: ему часто везло, и довольно крупно. Как, не моргнув глазом, проигрывал крупные суммы, то так же спокойно он и выигрывал, не дрогнув при этом ни единым мускулом.
Стависский мог запросто, к полнейшему изумлению публики, заполучить зараз в казино пару-тройку миллионов франков, в чем крупье были кровно заинтересованы — в случае своего выигрыша Саша отваливал им просто небывалые чаевые. Так что крупье вполне могли ему оказывать содействие, даже не всегда законное. В общем, слухи такие ходили. Но в любом случае, крупье Стависского просто боготворили. Как и в случае с гарсонами, Саша был их бессменным любимцем.
Да и среди посетителей казино имелись у него страстные поклонники и поклонницы. Еще бы!
Раз, например, Стависский увидел, как одна дама в пух и прах проигралась, и он тут же выложил ей полмиллиона, дабы она могла продолжить игру. История эта не только исключительно правдива, а еще и показательна.
Однако Сашины счастливые посещения казино были вдруг неожиданно прерваны, и довольно-таки насильственным образом. Вот что произошло.
Комиссар полиции, курировавший игорные дома, запретил Саше приближаться к тем местам, где идет игра. Мотивировка его гласила: «Стависский фактически обчищает казино».
Так произошло отлучение игрока Божьею милостью! Это было несправедливо, но некоторые завсегдатаи казино остались довольны, ведь фактически устранялся их главный соперник. Однако радовались они не очень долго.
24 марта Саша, по обыкновению, принимал друзей в кафе «Циммер», затем он переместился в «Кафе де Пари» на Большие бульвары, где у него было назначено несколько деловых встреч (сам Стависский, по своему обыкновению, почти ничего не ел и хмельного категорически не употреблял).
Тут-то и передали ему предписание-запрет не приближаться отныне к казино. Печальным вестником оказался посыльный из полицейского комиссариата. Мальчуган-посыльный выражал Стависскому полнейшие сочувствие и глубокую симпатию, но это ничуть не меняло содержание предписания.
Саша, конечно, сильно взгрустнул, но ненадолго. Он хлопнул мальчугана по плечу, угостил его бокалом кира [8] , вручил стофранковую купюру и на прощанье шепнул: «Не волнуйся, что-нибудь да придумаем».
8
Французский коктейль на основе шампанского, названный в честь яркой личности — героя войны Кэнона Феликса Кира.
Во-первых, запрет распространялся только на Париж. Так что Стависский стал ездить в Канны, где имелось превосходное казино.
Вот как-то раз, находясь в Каннах и чрезвычайно бурно и удачно играя, Саша вдруг обратил внимание, что за ним заитересованно наблюдает один весьма солидный господин. Это был Дю Барри, журналист и владелец известной газеты «Волонте».
Выиграв под аплодисменты публики полтора миллиона, Стависский подошел к Дю Барри, представился и пригласил вместе поужинать. Правда, ужин состоялся позднее, и уже в Париже — Дю Барри в тот вечер был занят (с ним в Каннах гостило его семейство).
Однако еще находясь в каннском казино, через десять минут после знакомства с Дю Барри, Саша заявил ему, что отдает весь свой огромный выигрыш в фонд газеты «Волонте».
Дю Барри был сражен и потрясен. Более того, он чуть не потерял дар речи. Признательность его не имела границ. Естественно, он выказал готовность оказать Саше любую услугу.
Стависский улыбнулся и заметил, что более всего на свете хотел бы рассчитывать на дружескую симпатию со стороны Дю Барри, но не более того. На этом они тогда и расстались.