Красавчик. Книга пятая. Галопом по Европам
Шрифт:
И как может госпожа Мятлева помочь ему с крестьянами. Да очень просто её муж бывший сенатор и бывший директор банка, может его спокойно свести с действующими руководителями ссудного дворянского банка и те покажут ему списочек заложенных — перезаложенных имений в окрестностях Петербурга, которые банк готов продать, так как у бывших хозяев их за долги изъяли. А ещё раз протекция есть, то и лучших выбрать.
Супруги Мятливы были в своём роскошном дворце, Паша занималась с детьми, четверо уже у неё. Дочку крайнюю назвали Софией. Малышка чего уж, шила в мешке не утаишь от своих братьев и сестры отличалась. И здоровше и волосы другого цвета, к тому же у единственной были синие глазки. Сам же Мятлев Пётр Васильевич успел тяпнуть уже с утреца рюмочку другую, третью, четвёртую, пятую портвейна.
— Протекцию? Ик. Хорошо. Филька, — на крик Брехт думал, что пацан прибежит, а степенно пришёл мужичок в сюртуке английском и по-английски же спросил, чего Питеру Васъилъивьючу надоть.
— Пиши Павлу Семёновичу — товарищу директора Государственного заёмного банка, что рекомендую ему Петра Христиановича фон Витгенштейна. Ик. — И отрубился. Заснул. Притомился, портвейн с утра дегустировать. Тяжёлая работа у дегустаторов. Сомелье? Кавист? Тяжёлая работа у сомелье.
Брехт дождался письма и хотел уйти. Но не тут-то было. Паша, она же Прасковья Ивановна, затащила его в комнату пустую и стала шёпотом пенять, что обещал ей Петер мальчика — сына, а родилась хоть и красавица дочка, но не богатырь сыночек. Недоработка вышла. Нужно срочно это исправить.
— Срочно, — Брехт оглядел небольшую почти пустую комнату, только несколько стульев под окном и стол ломберный. — На нём?
— Проказник, ты Петер. Нет. Я вечером к тебе …
— Вечером?
— О, понятно, ты уже ангажирован на вечер. Ладно. Пойдём в мои покои. Пётр Васильевич теперь долго будет в узах Морфея и Бахуса пребывать, несколько раз успеем маленького Петра организовать.
Пришлось пойтить, а куда деваться. Тем более что не самое плохое времяпрепровождение, в разы лучше, чем по дождливой погоде кататься по Петербургу. Пузо болит, так уже отрепетировал в Дарьюшкой почти безболезненное положение соперников
Перед самым закрытием, в банк Пётр Христианович всё же попал, успел, показал письмо от Мятлева и рассказал помощнику директора банка о своей проблеме. Павел Семёнович Радостин с радостью назвал два имения, что Брехту, как раз подойдут. Оба — выморочное имущество в пользу банка от проигравших их несколько раз хозяев. Примерно душ по тридцать мужеску пола в обоих деревеньках, то есть, как раз человек по сто крестьян если дочек, жён и бабок прибавить. За одно имение просили внести в банк восемь тысяч рубликов, за другое двенадцать. Ну, если сто пятьдесят отдал за два корабля, то уж двадцать тысяч чего жалеть. А вообще, если честно, уж больно дорого обходится заселение форта Росс. Понятно сразу стало, почему в Реальной Истории от него отказались и продали. Второго такого дурачка швыряться огромными деньжищами на ветер нет в стране. А государство? А зачем это государству? Вон у Александра сейчас другая проблема — нужно Священную римскую империю немецкой нации так перекроить, чтобы родичам немецким побольше земли досталось, ну и что, что родичи потом будут в первых рядах Наполеоновских войск. Родичи же, сочтутся. Простит потом их Александр.
Событие одиннадцатое
Прогресс человечества основывается на желании каждого человека жить не по средствам.
С. Батлер
Пётр Христианович был почему-то уверен что прямо на следующее утро его вызовут к Государю в Зимний и там вручат …А вручают ли сейчас верительные грамоты? Ну, чего точно вручают, а то так каждый заявится в Вену или Париж и объявит себя послом. Не очень вовремя. Раз уж выдернули с Кавказа, то хотелось бы и на заводе часовом побывать и дождаться красок с пряностями, чтобы их получше пристроить.
Ещё тоже, раз уж оказался в столице, то нужно проверить, как идут дела с суворовскими училищами, с лотереями и прочими попечительскими заведениями. Дарьюшка вскользь упомянула, что Мария Фёдоровна вечно ругается с князем Гагариным, которого приставили этим всем руководить. Что-то там недокармливают, что ли, детей. Ворует, небось. А вот Чичагов сказал, что отец его над морскими школами бдит и дети сыты, и обучают их правильно и даже форменную одежду пошили. Как всегда всё зависит от кадров.
И ведь нельзя с Гагариным ругаться. Он теперь крупная шишка в ордене Иоанитов, как и князь Витгенштейн. Кстати, кино вспомнилось «Тобол», там предка этого Гагарина — Матвея Петровича царь Пётр за казнокрадство повесил, хоть тот был хозяином всей Сибири. Этот тоже состоит, кроме всего прочего, в комиссии по заселению Сибири. А ещё он входит в состав Непременного совета, состоящего из 12 членов — главные советники Александра. Самое же большое его достижение — это спаивание России. Гавриил Петрович владеет десятками винокуренных заводов и занимается поставкой вина в казну. Ах, да, ещё он директор того самого Заёмного банка, где Пётр Христианович вчера был. Он и не знал об этом, можно была к Мятлевым тогда и не заходить. Ну хотя, тогда бы с Пашей полезно время не провёл. Наверное, по тому и доверили Гагарину лотереей и суворовскими училищами, куда деньги от лотереи идут, заниматься. Банкир же, а лотерея деньги приносит. Деньгами должны банкиры заниматься.
Ждал Пётр Христианович вызов «на ковёр» часов до десяти, а потом плюнул и на часовой завод поехал. Он никому обещания сидеть дома и ждать не давал.
Если честно, то заводик разочаровал. Всё делается вручную, ну разве корпуса часов штампуют с помощью пресса и паровой машины. Посмотрел Брехт на это действо и тоже плюнул. Сорок мастеров и три десятка учеников делают в месяц пятьдесят примерно часов. Получается, что паровая машина работает всего с учётом того, что половина корпусов идёт в брак два дня в месяц. Остальное время его более совершенные механизмы берут заказы у монетного двора. Рубли штампуют.
Пятьдесят часов в месяц — это же смех а не производительность. Прошли они с Ионой Барбе по мастерским. И прямо сразу стало понятно, почему пятьдесят, а не пятьсот. Каждый мастер часы делает сам. Полностью, все детальки, сам собирает, сам даже настраивает. И при этом ещё и ученика готовит. Единственная светлая нотка в этом мраке. Это корпуса. Молотом серебро в лист превратили, на прессе выдавили нужной формы, обрезали лишнее и передали чеканщикам, что он из Кубачей привёз. Те узор организовали и отдали часовщикам. Почти конвейер. А вот дальше затык.
— Почему нельзя одному мастеру дать делать вот эти шестерёнки, а второму вот эти побольше, почему, гранильщик не может камни для всех часов делать? — Брехт завёл Иону в кабинет его и хотел накричать, но передумал. Так не делают сейчас. Когда ещё Форд родится.
— Так мастер подгоняет каждую шестерёнку с соседней. — Правильный ответ.
— А если все шестерёнки набивший руку мастер будет делать одинаковыми и подгонять нужно будет самую малость?
— Но ведь … — Хотел возразить ювелир и задумался, репу зачесал.