Красавица-чудовище
Шрифт:
– Давайте поговорим немного о другом? – предложил Кир. – И вам спокойнее, и мне приятнее.
– Я не против. О чем?
– О Красотуле. Только как будто она жива. А мы о ней сплетничаем. Но по-доброму.
– Мне ее не хватает. Сейчас так нужен человек, с которым можно поделиться! Я раньше сама справлялась. А теперь чувствую – не могу. Обсудить хочу с человеком, который близок, совета спросить…
И заплакала.
А тут как раз официант заказ принес.
– Извините, – пробормотала Виола и убежала в туалет.
Вернулась вскоре. Глаза красные. Но лицо
– Вы в порядке?
– В относительном. – Она криво улыбнулась и подвинула к себе чашку с двойным эспрессо.
– А хотите, я расскажу, как мы с Красотулей новую породу выводили? Крысожаб?
– И такое было?
– О, это целая история…
Кир пустился в воспоминания о тех далеких днях, когда они были детьми, и Олеся принимала себя такой, какая есть, и не страдала от собственного несовершенства.
Глава 6
Матвей потер воспаленные глаза. Сколько он уже сидит за компьютером? Час, два?
Оказалось, три!
Он встал. Суставы захрустели, как у столетнего старичка. Матвей потянулся всем телом. Сделал пару наклонов и приседаний. Была бы в кабинете беговая дорожка, он размялся бы еще немного.
Матвей включил чайник. Сейчас хлебнет немного кофе, затем вернется за компьютер. И, сделав еще одно усилие, закончит предварительный этап работы по данному проекту. Затем займется другим. Но там легче. Не надо сидеть на месте… Матвею так хотелось вырваться из офиса!
Он сделал кофе. Заглянул в мини-холодильник, дабы найти что-нибудь съестное для перекуса. Отыскал только сомнительного вида сыр. Счистил подозрительные пятна, подул, попробовал на зуб.
Есть можно!
С этим обедом Матвей уселся на подоконник, который был таким широким, что получилось разместиться комфортно. Пока перекусывал, думал о Виоле.
Даже не так… Он думал о ней и о себе. То есть о них. Что теперь будет? Как раньше – точно нет. А как? Он был растерян. Да, она ему всегда нравилась. И не только как человек. Но дружить с ней было просто… А встречаться каково?
Матвей сунул руку в карман джинсов, достал телефон. Позвонить? Написать эсэмэс? Нет, пожалуй, не стоит. Надо сначала в себе разобраться. Чтобы не испортить все… Он может. С другими постоянно это делал. Но с ними ладно. Ни одних прошлых отношений он не жалел.
А тут Виола… Сеструха…
Он хмыкнул. Нет, уже не сеструха. Уже как минимум женщина, которую он желал. А кем она станет, покажет время.
Матвей слопал сыр. Но голод не отступил. Буфет в здании сегодня не работает, значит, чтобы пообедать нормально, придется выходить на улицу. Напротив издательства, через дорогу, прямо возле автобусной остановки, палатка со слоеными пирожками. Особенно вкусные с начинкой из ягод. Клубничные и черничные. Матвей собрался было соскочить с подоконника, чтобы рвануть за пирожками, но тут увидел свою начальницу Наталью Ивановну. Она тоже выходила сегодня на работу. Но только на пару часов. Как она сама выражалась, дать люлей подчиненным. В том числе Матвею.
Наталья Ивановна, как он думал, давно домой уехала, ан нет. Оказывается,
– Ни фига себе! – не сдержал удивленного возгласа Матвей, узнав мужчину.
Федя!
Его несостоявшийся отчим.
И ладно он. Упустил одну, пустился на поиски второй. Да целенаправленно, чтоб не какая-то там, а из издательства… Но Наталья Ивановна какова! Примерная жена, мать двоих детей! Та, кто еще позавчера говорил, что на Федюню ни одна нормальная женщина не позарится…
И лучше подобрать щенка или котенка и обласкать его.
Матвей не был экспертом в области языка жестов и физиогномики, но мог голову дать на отсечение – эти двое уже переспали!
Наивный Федюня думает, что ему наконец повезло. Что сорвал джек-пот. Наталья Ивановна не последний человек в издательстве, и он знает об этом. Вот только она – не его матушка. А циничная скотина. Ведьма. Генерал с сиськами. Этими эпитетами Наталья Ивановна награждала саму себя. Что о ней говорили другие, оставалось за кадром.
Матвею резко расхотелось есть. Он сполз с подоконника и проследовал к своему рабочему месту. Сел. Хотел вернуться к работе, но никак не получалось сосредоточиться. Матвею вдруг нестерпимо стало жаль мать. Впервые за долгие годы подпустила к себе мужчину, полюбила его, доверилась, а он скотиной оказался. Да что Федюня тот еще гад, знали все, кто с ним когда-либо пересекался, и даже если были знакомы только, например Виола. И Матвей предупреждал матушку, но она верила не ему, а своему сердцу. И вот результат – сердце разбито.
Матвей достал телефон и набрал мамин номер.
– Да, – прошелестела она.
– Привет, ма.
– Здравствуй.
– Как ты?
– Никак…
У Матвея сердце сжалось. Бедненькая… Реально мучается ведь. Не придуривается, как обычно. Была у матушки эта привычка, приукрашивать свои страдания. Возводить их в Абсолют. Она уж если болела, то умирала. Да так артистично, что ей даже врачи «Скорой помощи» верили…
У Виолы мать была такой же артисткой. Она рассказывала.
– Давай я к тебе вечером приеду?
– Как хочешь…
– Что тебе привезти вкусненького?
– Зефира в шоколаде. А еще колбаски. И мягкую булочку. А то у меня весь хлеб в доме черствый.
Если хочет кушать, значит, не так все плохо, подумал Матвей.
– Хорошо. Тогда до вечера.
Он хотел отключиться, но мать остановила:
– Подожди. Я спросить хотела… Ты видел его?
Вот что ей ответить?
Ее любимый Вова Пресняков пел: «Лучше ласковой лжи беспощадная правда!» И матушка, гонявшая эту композицию по многу раз (их домашний питомец, пес по имени Кеша, смесь пуделя и болонки, всякий раз подвывал исполнителю), соглашалась. Вот только захочет ли она сейчас услышать ее… правду эту?