Красавица для Чудовища
Шрифт:
— Я же говорил, — злобно изрек Соколовский. — По ней дурдом плачет.
— Папа, она… — глотая слова, вздрагивая, шептала Настя. — Она…
Глаза его дочери, всхлипывающей, рыдающей на его груди, стали закатываться и, обомлев от шока, он не успел и открыть рта, как Настя потеряла сознание. Боже мой, неужели это происходило с ним? Неужели он не смог сберечь ее?
— В больницу ее! — закричал Альберт, очередной раз хватаясь за сердце. — В больницу девочку, немедленно!
Подхватив дочь на руки, Николай опрометью ринулся на первый этаж. Его тело промокло до нитки от пота, от страха за свое сокровище, которое без
— Настю нужно укрыть одеялом, чтобы она не замерзла, — пробормотал он себе под нос.
— Быстрее, заводите машину! — на подкорках сознания слышал он крики Альберта. — Кому сказал, ублюдки! Что вы уставились, мать вашу!
Николай не понимал, как оказался в машине. Как они практически доехали до Москвы. Он просто смотрел на свою холодную, бледную дочь, которая совсем не подавала признаков жизни.
— Коль, успокойся, — подбадривал Соколовский, который сидел рядом. — С Настенькой все будет хорошо. Она у нас сильная, она со всем справится, вот увидишь.
Альберт тоже жалел. В данную секунду он бы все отдал, что бы с этой девочкой и его сыном ничего не случилось. «За грехи родителей расплачиваются дети», — подумал он. Как же правильно сейчас звучали эти слова.
Они сидели в приёмном покое долго, в ожидании вердикта врачей. В полной тишине, каждый раздумывая о том, что происходило с ним. Снующие по коридору врачи и медсестры, изредка нарушали эти зловещую тишину между ними, но сами мужчины, так и не проронили ни слова.
— Девушка жива и здорова, — произнесла медсестра в белом халате. — У нее был шок, но сердечный ритм сейчас уже в норме, — улыбнувшись, сказала она заветные слова. — Малыш жив, не беспокойтесь, — кивнула она, глядя на Альберта.
Мужчины спокойно выдохнули. Казалось, что теперь, они готовы простить что угодно друг другу, стоило лишь услышать слова успокоения из уст врача. Вскоре в больнице показалась обеспокоенная Агата, которая всегда оставалась дома на случай, если бы Миша вернулся.
Прошел час. Николай постепенно приходил в себя, держа свою спящую дочку за руку. Он был счастлив, что она жива. Агата гладила ее по волосам, протирая слезы со своих щек, ведь смотреть на раненное лицо сестры без слез было просто невозможно. Мужчина ухмыльнулся: настолько сентиментальной и зареванной, как в эти два дня, он никогда свою среднюю дочь не видел. Послышалась трель мобильного телефона из кармана пиджака Соколовского, на которую обернулись все в палате. Сердца мужчин забились одновременно: извинившись, Соколовский вышел в коридор, дрожащими руками нажимая на кнопку приема вызова. Бог знает, о чем он думал в эту минуту, казалось, вся жизнь пронеслась у него перед глазами.
— Слушаю, — скрепя сердцем, хрипло проговорил Соколовский-старший. Он еще совсем не оправился от болезни, и, как он думал, вряд ли ему в принципе стало бы легче.
— Альберт Михайлович, — с волнением в голосе пробормотал человек на том конце.
Доверенное лицо, которое сообщало о каждом шаге Мише его отцу, после того, как он понял, что детектива Михаила — Ткачева, поймал Самойлов, когда тот бесстрашно влез в самые глубинные дела этого
Они говорили долго, мужчина на том конце провода ходил вокруг до около, пока, не прознав этого, Альберт Михайлович не пресек на корню попытки детектива усыпить его бдительность.
— Авария случилась, — выдохнул мужчина. — Одна машина, принадлежащая Самойлову, врезалась в дерево у лесополосы.
К Альберту подошел обеспокоенный Шмелев, внимательно наблюдающий за его телефонным разговором.
— Он жив? — спросил Альберт. На самом деле, он просто оттягивал разговор перед неминуемым. И, признаться, судьба Евгения ему была безразлична.
— Он погиб на месте, — заявил он. В трубке послышался шум. Альберт выдохнул, глядя на ничего непонимающего Николая. — Машина всмятку. Его тело пока еще тут, но мы обо всем позаботимся, как вы нас и просили.
— А Михаил? — подрагивающим голосом спросил Альберт.
Николай широко открыл свои глаза — его тоже беспокоило только это. Как же ему хотелось, чтобы его зять, несмотря ни на что, был жив.
— Михаил Альбертович собственноручно застрелил Желудова и ранил Каримова, — ответил он. — Каримов, правда, бежал, — виновато проговорил мужчина. — Наши люди ищут его, вы не переживайте.
— А Миша? — громко переспросил мужчина, чувствуя, как мурашки пробежали по его телу, а к горлу подступил ком от бессилия. Старое, больное сердце, не переставая обливалось кровью. — Где мой сын?
— Альберт Михайлович… — тихо произнес он. — Его машина… в озере «Бездонное». Он гнался за Самойловым, но, как мы поняли, потерял управление, — как приговор прозвучали его слова. Мужчина старался произносить слова осторожно, но правда была совсем безжалостной. — Евгений погиб, а автомобиль Михаила Альбертовича на дне озера.
— Мой сын — жив? — практически кричал мужчина, схватившись за больное сердце. — Отвечай, — пробормотал он, сползая по стене.
Николай в ужасе подхватил родственника, выхватывая из его рук мобильный телефон. На шум подбежала обеспокоенная Агата и заметив эту картину, помогла мужчине сесть на стул.
— Алло, — разговор продолжил Шмелев. — Это Шмелев Николай.
— Здравствуйте, — ответил мужчина, и продолжил рассказ.
Альберт Соколовский схватился за ингалятор, отчаянно вдыхая воздух в легкие. Такого просто не могло случиться! Чтобы его сыночек, его плоть и кровь, по его вине, из-за его упрямства — погиб в таком молодом возрасте. Он бы с радостью отдал свою жизнь, лишь бы отгородить Мишу от всей этой грязи. Если бы он только мог, он бы сделал все что угодно.
— Автомобиль весь в крови, — ответил собеседник. — Тела нет, но сами подумайте. Озеро глубоководное, машина пролежала на дне несколько часов, прежде, чем мы вытащили эту груду металла на сушу.
— Но ведь он мог остаться в живых? — вздрогнув после его последней реплики, надрывно протянул Шмелев.
Он имел неосторожность произнести эту фразу вслух, недостаточно тихо, чтобы его слова услышал только его собеседник на том конце провода. Николай поморщился, его руки задрожали, а во рту пересохло от невероятной жажды. Агата, услышавшая слова отца, прижала ладони ко рту. Из глаз девушки брызнули слезы, и она покачала головой, крепко держа свободной рукой Альберта Михайловича, теряющего сознание. Из палаты выбежали врачи, и увидев состояние мужчины, сразу же помогли ему добраться до кушетки.