Красавица и Чудовище. Другая история Белль
Шрифт:
– Нет, спасибо, – процедила Белль таким же официальным, хотя и в два раза более ехидным тоном.
– ТЫ НЕ МОЖЕШЬ СИДЕТЬ ТАМ ВЕЧНО! – взревело Чудовище.
– ЭТО МЫ ЕЩЕ ПОСМОТРИМ! – заорала в ответ Белль.
– ОТЛИЧНО! ТОГДА ГОЛОДАЙ!
– ТАК И ПОСТУПЛЮ!
Чудовище зарычало, а потом все стихло. Из-за двери не доносилось ни звука, ни топота лап… лишь тишина, как недавно произошло с гардеробом, вдруг ставшим неподвижным и бессловесным. Невозможно было понять, ушел ее тюремщик или просто притаился под дверью.
Крещение
Морис и помыслить не мог, что возможно любить другого человека сильнее, чем его дорогую жену, и все же отнимать у него дочь приходилось с боем – ведь нужно же и покормить ребенка. Он неохотно передавал младенца матери, совершенно очарованный поблескивающими глазками-топазами и пухлыми розовыми щечками.
Розалинда тоже очень любила дочь, но с какой-то обреченной страстью, которая с течением времени только усиливалась.
По утрам над городом частенько поднимался дым: участились случаи поджогов, причем их целью неизменно оказывались дома или лавки чаровников. Теперь чаровники старались не выходить из домов по ночам, однако это не помогало: чаровники просто исчезали, и их тела находили очень редко.
Трудно сказать, что пугало сильнее: растущий список пропавших или таинственные обстоятельства их исчезновения.
Лихорадка, охватившая несколько городов на севере, все-таки добралась до маленького королевства; король с королевой, как и обещали, закрыли границы, но, по всей видимости, опоздали. Никто не мог покинуть страну, атмосфера накалялась всё сильнее, как будто само королевство уменьшалось, исчезало вместе с чаровниками.
На крестины Белль явилось гораздо меньше друзей Розалинды, чем ей хотелось бы, – отсутствовали даже многие заклятые враги, а ведь им выпал такой отличный шанс шутя проклясть новорожденную, например, наслать на нее нелюбовь к моркови или привычку чихать, если на нее падал солнечный свет.
– Нас здесь должно было быть семеро, – сокрушалась Розалинда, укачивая маленькую Белль. – Семь волшебников сплетают чары, чтобы защитить ребенка. Так было испокон веков.
– Я до сих пор здесь только ради тебя, малышки и нынешнего праздника, – сказала девушка-фавн Аделиза. Она сняла огромные сапоги, в которых ходила по городу, и теперь с наслаждением разминала свои козлиные ноги. – После того как сегодня вечером мы с тобой попрощаемся, я переберусь на острова к югу отсюда, буду жить со своими кузинами в Летних Землях – если мои родственницы всё еще там. Розалинда, ты не права. Твои друзья пришли бы, имей они такую возможность. Некоторые просто не могут.
Аделиза подарила новорожденной желудь, зачарованный так, чтобы из него быстро выросло новое дерево, которое защитит молодую семью. Розалинда нервно перекатывала подарок между пальцами.
– Дайте я скажу, – вмешался Бернард. В его внешности не было ничего очаровательного, во всяком случае, если рассуждать буквально. Бернарду пришлось пригнуться, чтобы уместиться в доме, и зажать руки между коленями, чтобы втиснуться в круг друзей. – Моя семья жила здесь веками, и мы никогда никому не чинили вреда. Не сомневаюсь, люди об этом не забудут. Все это рано или поздно закончится… всем этим… глупостям придет конец.
Он подарил новорожденной плоский камешек: закопав его, семья получала помощь земли во всех своих начинаниях.
– Да? А как же лихорадка, что косит всех без разбору в Восточных Землях? – спросила Аделиза. – Если так и дальше пойдет, какой-нибудь умник додумается обвинить во всех бедах королевства ведьму или домохозяйку, дескать, это они сварили заразу в своем котле; или скажут, что все это месть обиженной дриады, чье дерево свалил дровосек! Я считаю, надо уходить сейчас, пока карантин еще действует не везде, не то потом будет поздно.
– Если мы подставим другую щеку, станем сотрудничать и покажем, что мы ничем не хуже прочих верноподданных, все будет в порядке.
– Сотрудничать? – Месье Леви рассмеялся. – Видимо, под словом «сотрудничество» подразумевается готовность покорно положить голову на плаху ради удовольствия крестьян… Нет уж, мои дорогие. Именно поэтому я перенес свой магазин в деревню за лесом у реки.
Леви подарил новорожденной красивую книгу: казалось, картинки в ней двигаются, если не смотреть на них прямо. Возможно, содержащиеся в книге истории всякий раз заканчивались по-разному.
Розалинда повернулась и посмотрела на него:
– Мне казалось, вы собирались в Новый Свет.
– Ну… – Месье Леви снял с носа новые очки со стеклами-полумесяцами и тщательно протер линзы краем рубашки. Потом снова надел очки и многозначительно поглядел на ребенка. – Раз уж я крестный, то решил остаться пока неподалеку и посмотреть, как малышка будет взрослеть… а для этого нужно жить по соседству.
Розалинда села и принялась укачивать дочь, но в каждом движении молодой женщины сквозила нервозность. Из ниоткуда вдруг появилась крупная розовая бабочка и принялась медленно кружить над головой малышки, а та тянула к ней ручки.
Морис вновь наполнил чайные чашки и стаканы гостей, внимательно прислушиваясь к разговору.
– Я не хочу уезжать, – сказала его жена. – Мне здесь нравится. Я люблю людей.
– Людей, которых ты любишь, больше нет, – отрезал Леви. – А все остальные либо отворачиваются, либо помогают изводить оставшихся чаровников. Жители тех мест, куда я переехал, возможно, невежественные крестьяне и у них полно собственных предубеждений, но пока что они никого не притесняют. Они здравомыслящие, чтобы не сказать скучные, нормальные. Не обижайся, Аларик.
Конюх пожал плечами:
– Я делю людей только на две категории: на хороших и плохих. А в наши дни тут, похоже, верховодят плохие.
Он преподнес молодой семье искусно выкованную подкову – повесить над дверью Белль, на удачу.
Дверь со стуком распахнулась, и внутрь не вошел, а скорее упал Фредерик – выглядел он нервным и дерганым, точно огородное пугало в поисках убежища.
– Простите, опоздал, – пробормотал он. Одет он был как всегда аккуратно, темные волосы собраны в скромный хвост, перехваченный мрачной черной лентой.