Красавица с острова Люлю
Шрифт:
Вот те ворота, из которых он вышел однажды ночью безумец, - чтобы уже не возвратиться более. Вот окно, из которого, бывало, улыбалась ему Прекрасная Тереза.
У ворот сидел какой-то, видимо, инвалид, и общий контур его фигуры показался знаком Морису. Инвалид раскрашивал что-то, напевая сквозь зубы. Морис подошел к нему. Инвалид поднял голову, и из двух грудей вырвался одновременно крик:
– Галавотти!
– Сеньор Морис!
Через
– Раскрашиваю себе ногу, сеньор, хочу сделать ее немного повеселее. Ведь я теперь, можно сказать, новобрачный... Вот служу сторожем... Принят, как инвалид мировой бойни... Вы сеньор, тут не говорите, что ногу мне откусила акула... Прекрасная жизнь... Честное слово... И чего раньше не догадались свергнуть правительство?., будь я правительством, я бы сам свергся... хотите перекусить, сеньор, - идемте в мою сторожку... жена приготовит нам ужин... О, быть женатым очень мило, сеньор, гораздо милее, чем болтаться на разных "Агнессах".
Они пошли по тенистому парку, под деревьями которого, на удобных гамаках, дремали безногие и безрукие старики.
Морис вздохнул.
– Как раньше не ценили люди того, чем они так безраздельно владели! Вероятно, банкир Ламуль никогда не гулял по этим пустынным дорожкам; как прекрасен был этот зеленый, стрекотом полный, огромный парк!
И вдруг задрожав, он остановился.
– Что это?
– прошептал он.
Перед ним вилась дорожка, словно уходившая в темную глубь неведомого леса. И вдруг перед ним ярко, как северное сияние среди вечной ночи, явился и яркий зал, и цветы, и прекрасные женские взоры.
– Да ведь это же остров "Люлю", - вскричал он.
И в то же время из темно-зеленой чаши вышла и, улыбаясь пошла им навстречу красавица... такая красавица...
– Моя жена, - сказал Галавотти, - она вас помнит, сеньор, - но не узнает, да оно и лучше... Ну, моя пантерочка, покажи нам, как ты умеешь готовить суп из черепахи.
Вечером Морис вышел из ворот своего потерянного рая, слегка одурманенный вкусным вином, которым его угостил Галавотти.
– Всего хорошего, сеньор, - сказал тот, с чувством пожимая руку Мориса, - она не узнала вас, как я и дэдиал. А ведь, между нами говоря, была влюблена в вас, когда служила здесь в садовницах. Исполосовали вас эти черномазые дьяволы... А говорят, сеньор, остров Люлю опять где-то появился, только уж теперь никто не знает к нему дороги... Старый Пэдж умер, подавившись пулей. Ведь вот судьба. Стреляли в него, и ничего, а тут захотел проглотить и - каюк... Прощайте, сеньор.
И еще раз, пожав ему руку, он заковылял в темную глубь парка.
Морис долго слышал, как Галавотти, идя, напевал себе под нос:
О il des bottes, il des bottes, bottes...
Скоро его толос затих во мраке.
Морис, пошатываясь, шел по дороге.
А вокруг под ласками теплого звездного неба на темно-зеленом ложе полей и виноградников нежилась, томилась и благоухала его самая милая, самая ласковая, самая преданная возлюбленная, прекрасная Франция.
1926
ПРИМЕЧАНИЯ
ЗАЯИЦКИЙ Сергей Сергеевич (1893-1930) родился в Москве в семье профессора медицины. Окончил философское отделение Московского университета. Первая публикация - анонимный сборник "Стихотворения" (1914). Много печатался как переводчик с западно-европейских языков.
Автор четырех опубликованных сатирических произведений: "Земля без солнца" (альманах "Рол", 1925, № 4), "Красавица с острова Люлю" (1926, под псевдонимом: Пьер Дюмьель), "Баклажаны" (1927), "Жизнеописание Степана Александровича Лососинова" (1928). Создал целую библиотечку детских повестей, занимательных и остроумных ("Вместо матери", "Морской волчонок", Великий перевал", "Внук золотого короля", "Шестьдесят братьев", "Псы господни" и др.) Ценные сведения и суждения об этом малоизученном писателе со - держатся в его некрологе, появившемся "Литературной газете" 25 мая 1930 года за подписями Л. Леонова, Б. Пастернака, В. Вересаева, А. Эфроса, С. Шервинского, Л. Гроссмана, Б. Ярхо и др. В частности, там говорится: "Он нес в себе поучительную волю к жизни, любовь к ней. В его взгляде на бытие светился тонкий ум, глубокий юмор, пленяющий нас в каждом его произведении. Товарищи по литературе мало встречались с Заяицкйм не потому, что он был нелюдим. Наоборот, он был общителен, умел быть блестящим собеседником, отличным товарищем.
Но тяжкая болезнь - костный туберкулез - вывела его из строя общественКрасавицас острова Люлю.
– Впервые: "Красавица с острова Люлю".А.: "Круг", 1926.