Красавица
Шрифт:
— И Крой принес тебе лекарство месяц назад?
Тэлли кивнула и взяла Шэй за руку.
— И оно помогло. Ты сама заметила, как оно изменило меня и Зейна. У нас все время мозги прочищенные. Поэтому как только мы отсюда выберемся, ты сможешь… — Выражение лица Шэй заставило Тэлли прервать начатую фразу. — Что случилось?
— Вы с Зейном оба приняли это лекарство.
— Да, — кивнула Тэлли. — Было две капсулы, и мы приняли по одной. Я боялась делать это одна.
Шэй повернула голову к костру, опустила руку.
— Не могу поверить, Тэлли.
— Почему?
Шэй резко обернулась.
— Почему ты ему дала лекарство? Почему мне не предложила?
— Но я…
— Я думала, мы друзья, Тэлли. Я для тебя сделала все. Это я рассказала тебе про Дым. Это я познакомила тебя с Дэвидом. А когда ты оказалась в Нью-Красотауне, это я помогла тебе стать одной из «кримов». Неужели тебе даже в голову не пришло, чтобы поделиться лекарством со мной? В конце концов, это из-за тебя я такая!
Тэлли сокрушенно покачала головой.
— Не было времени… Я даже не…
— Конечно, конечно! — выпалила Шэй. — С Зейном ты едва знакома, но ведь он у нас предводитель «кримов», поэтому подцепить его — это был следующий пункт твоей программы. Все как с Дэвидом в Дыме. Вот почему ты поделилась с ним лекарством!
— Все было не так! — выкрикнула Тэлли.
— Это с тобой все не так, Тэлли! И всегда было не так! Никакое лекарство тебя не изменит — ты давным-давно научилась предавать людей. И никакая операция тебе не была нужна, чтобы сделаться эгоисткой, самовлюбленной пустышкой. Ты уже была такой.
Тэлли попыталась ответить, но горло перехватило, и она не смогла выговорить ни слова. Тут она заметила, как тихо вокруг, и поняла, что Шэй, говоря с ней, перешла на крик. Остальные «кримы» озадаченно смотрели на них, и только шипение и потрескивание костра нарушало тишину. У красоток и красавцев не было принято драться и ссориться. Они даже спорили-то более или менее миролюбиво и уж конечно никогда не орали друг на друга посреди вечеринки. Такое было позволительно только уродцам.
Тэлли посмотрела на обмотанную шарфом руку, гадая, не проник ли крик Шэй через все слои ткани и пластика. Если да, то сегодня же ночью все будет кончено.
Шэй сделала шаг назад и злобно прошептала:
— Завтра я, может быть, стану обычной красотулькой, Тэлли. Но это я тебе запомню, клянусь. Какие бы милые слова я тебе ни говорила, ты уж мне поверь: мы больше не друзья!
Она отвернулась и ушла от костра. Еще долго было слышно, как потрескивают мерзлые ветки, которые она задевала.
Тэлли обвела взглядом остальных «кримов». Бокалы с шампанским неприятно резко блестели в свете луны, отражали пламя костра — символа преступной расточительности. Все до одного не спускали с нее глаз, и Тэлли почувствовала себя одинокой и беззащитной. Но она понимала, что краткие мгновения жуткой тишины минуют, и «кримы» снова примутся взахлеб обсуждать происшествие на стадионе.
У Тэлли закружилась голова. Перемены, происшедшие с Шэй, оказались настолько разительными, настолько сильными, — а ведь она не принимала никаких лекарств. Несколько минут искренней злости превратили ее из мирной красотульки в дикого зверя… Это не укладывалось в голове.
Тэлли вдруг вспомнила последние слова доктора Кейбл — насчет того, что Зейн тоже помог Комиссии по чрезвычайным обстоятельствам. Наверное, после того, как его друзья бежали из города, Зейна доставили к Кейбл, и там он выложил все, что знал о Дыме и о таинственном Дэвиде, который препровождал туда уродцев. Может быть, из-за этого его рассудок и не погрузился в оцепенение за все эти месяцы — из-за стыда. Зейн переживал, что не убежал вместе со всеми, что предал друзей.
Конечно, у Тэлли тоже хватало подобных тайн. Вот и она тоже оставалась на взводе, отличалась от остальных, не знала в точности, чего хочет, сколько бы ни пила шампанского. Старые уродские чувства всегда таились где-то рядом и были готовы изменить ее.
А Шэй тоже переменилась, только причиной тому было не чувство вины, а затаенная обида. За ее улыбочками записной красотки прятались воспоминания о предательствах, из-за которых она лишилась Дэвида, Дыма, свободы, наконец. Но стоило ей только взобраться на мачту, а наутро рухнуть вниз сквозь треснувший лед — и этой встряски хватило для того, чтобы сорвать печать с ее воспоминаний, чтобы злость всплыла на поверхность. И теперь Шэй возненавидела Тэлли.
Может быть, Шэй вообще не нужно лекарство. Может быть, ей будет достаточно воспоминаний из тех времен. Возможно, Тэлли Янгблад причинила ей столько горя, что его хватит для полного исцеления.
ДОЖДЬ
Проснувшись, Тэлли чувствовала себя так, словно снова стала уродкой.
В голове царила полная, пронзительная ясность. Серый утренний свет был для нее ярким и искрящимся, и таким резким, что казалось, о него можно порезаться. По окну комнаты Зейна сердито стучали капли полузамерзшего дождя — будто кто-то ногтями барабанил по стеклу.
Но Тэлли ничего не имела против дождя. Дождь окутывал пеленой высотные здания и сады, превращал все за окном в серые и зеленые пятна. Свет от других особняков отбрасывал размытые отблески на мокрую траву.
Дождь начался поздно ночью и в конце концов погасил костер «кримов», хляби небесные разверзлись по велению разгневанной доктора Кейбл. С того дня Зейн и Тэлли двое суток не выходили из дому и не могли свободно говорить друг с другом, находясь внутри умных стен особняка Пульхера. Тэлли даже не могла рассказать Зейну о том, как у Шэй проснулись старые воспоминания, и о встрече с доктором Кейбл. Хотя не сказать, чтобы ей не терпелось признаться ему, как выдала их тайну Шэй, и о том, что поведала Кейбл о прошлом Зейна.
В это утро на них обрушилась гора звонков и сообщений, но Тэлли пока просто не могла согласиться на новые встречи с «кримами». Происшествие на стадионе и последние двое суток непрерывного мелькания в выпусках новостей превратили «кримов» в самую популярную группировку в Нью-Красотауне, но как раз новички «кримам» сейчас были совсем ни к чему. Им нужно было оставаться просветленными, а Тэлли очень опасалась, что третий день пребывания в четырех стенах из-за дождя всех вернет в дремоту красотомыслия.