Красавица
Шрифт:
— Что ты… — начала было Тэлли, но Зейн взмахом руки велел ей молчать.
Потом обернулся, быстро присел на корточки и потянул к себе Тэлли. К поляне между деревьями двигались люди. Они шли медленно, одетые почти одинаково, в теплые зимние пальто, и левые руки у всех были замотаны черными шарфами. Но одного человека Тэлли узнала сразу. Сверкали медно-рыжие глаза, весело крутилась флэш-татуировка.
Это была Шэй.
РИТУАЛ
Всего Тэлли насчитала десять человек. Со спокойной решительностью они шлепали по раскисшей земле. Дойдя до середины
А она, простояв с полминуты неподвижно, одним движением сбросила зимнее пальто и уронила его на землю, сорвала перчатки и раскинула руки в стороны. На ней были только брюки, белая футболка без рукавов и фальшивый металлический браслет на левом запястье. Запрокинув голову, она подставила лицо дождю.
Тэлли поежилась и плотнее закуталась в пальто. Неужели Шэй решила замерзнуть насмерть?
Остальные некоторое время ничего не делали. Затем, медленно, переглядываясь друг с другом, они последовали примеру Шэй — начали снимать пальто, перчатки, свитера. Без капюшонов Тэлли узнала еще двоих «кримов»: Хо — одного из старых приятелей Шэй, который в свое время убежал в Дым и сам оттуда вернулся в город, и Тэкса, который вступил в группировку на несколько дней раньше нее.
Но остальные семеро красивых вообще не были «кримами». Побросав пальто на землю, они зябко поеживались от холода и обнимали себя руками. Хо и Тэкс развели руки в стороны, другие неохотно сделали то же самое. Струи дождя стекали по их щекам, белые футболки прилипали к коже.
— Что они делают? — прошептал Зейн.
Тэлли только покачала головой. Она заметила, что Шэй сделала себе новое украшение — татуировки на руках в виде нарукавных повязок. Татуировки тянулись от локтя до запястья. Нечто похожее сделали себе Хо и Тэкс.
Шэй начала произносить какие-то слова, запрокинув голову и обращаясь словно бы к флажку над головой. Она стала похожа на безумную, разговаривающую сама с собой. До Тэлли и Зейна доносились только обрывки слов. Тэлли не понимала ничего, но это походило на заклинание, на молитвы, которые ржавники и их далекие предки некогда возносили к небесам, где обитали их невидимые супергерои.
Через несколько минут Шэй умолкла, а остальные продолжали стоять молча. Все, кроме пребывающей под властью безумия Шэй, тряслись от холода. Тэлли разглядела у красивых не-«кримов» на лицах татуировки, явно свежие и поблескивающие под дождем. Она понимала, что после происшествия на аэрокатке вертящиеся татуировки должны были стать писком моды, но чтоб у всех семерых незнакомых красивых оказались такие украшения — это было бы слишком невероятным совпадением.
— Звонки от желающих стать «кримами», — прошептала Тэлли. — Шэй вербует новичков.
— Но почему? — прошипел Зейн. — Мы же все решили, что новички нам сейчас нужны меньше всего.
— Может быть, они нужны ей.
— Для чего?
Тэлли содрогнулась.
— Для этого.
Зейн выругался.
— Наложим вето, и они не пройдут.
Тэлли покачала головой.
— Думаю, ее мало волнует вето. Я даже не уверена, что она до сих пор…
Сквозь шум дождя снова прорвался голос Шэй. Она запустила руку в задний карман брюк и достала оттуда какой-то предмет, холодно сверкнувший на фоне серого неба. Предмет оказался длинным раскладным ножом.
Тэлли вытаращила глаза, но никто из красивых, стоявших кругом, не удивился. В их глазах отразились страх и волнение.
Вскинув нож над головой, Шэй произнесла еще несколько слов нараспев. Одно слово повторялось особенно часто, и Тэлли расслышала его.
Оно звучало как «резчики».
— Давай уйдем отсюда, — сказала Тэлли так тихо, что Зейн вряд ли ее услышал.
Ей хотелось встать на скайборд и улететь, но она обнаружила, что не в силах пошевелиться, отвести взгляд, зажмуриться.
Шэй взяла нож в левую руку и прижала его лезвие к правому предплечью. Мокрый металл зловеще блестел. Затем она подняла обе руки вверх, медленно повернулась и обвела остальных горящим взглядом. И снова запрокинула голову.
Следующее движение Шэй было таким легким, что Тэлли с трудом заметила его оттуда, где прятались они с Зейном, и только по реакции остальных поняла, что произошло. Они содрогнулись и выпучили глаза от восторга и ужаса — как и Тэлли, они не могли отвести взгляд от Шэй.
А потом Тэлли увидела, как из ранки начала сочиться кровь. Под холодным дождем кровь текла тоненькой струйкой, сбегала на плечо Шэй, а добравшись до футболки, расплылась пятном — но не красным, а размытым, розовым.
Шэй снова повернулась и оглядела тех, кто стоял вокруг нее. Ее медленные, нарочитые движения выглядели так же пугающе, как кровь на ее руке. Ее спутники уже вовсю тряслись от холода и страха и боязливо переглядывались.
Шэй наконец опустила правую руку, едва заметно покачнулась и вытянула левую, с зажатым в ней ножом. Хо сделал шаг вперед, взял у нее нож, а Шэй заняла его место в кругу.
— Что же это такое? — прошептал Зейн.
Тэлли покачала головой и закрыла глаза. Шум дождя вдруг стал оглушительным, но она все же расслышала собственные слова:
— Это новое лекарство, придуманное Шэй.
Остальные выходили в центр круга один за другим.
Тэлли все ждала, что они убегут. Стоит хотя бы одному дрогнуть — и другие кинутся кто куда, как перепуганные кролики. Но что-то — тусклое небо, тоскливый дождь, а может быть, безумное лицо Шэй — держало ее спутников на месте. Один за другим они выходили в центр и наносили себе порезы. И стоило каждому сделать это, как его лицо сразу становилось таким же, как у Шэй, — полным экстаза и безумия.
С каждым порезом у Тэлли словно что-то обрывалось в груди. Она не могла избавиться от мысли о том, что в этом ритуале есть что-то, кроме безумия. Она вспомнила бал-маскарад. Страх и паника настолько прочистили ей мозги, что она пошла за Кроем, и все же тогда они не избавили ее от красотомыслия. Как следует в голове у нее прояснилось только после того, как она ударилась лбом о коленку Периса и разбила бровь.
Шэй восхищалась ее шрамом. Это она предложила Тэлли увековечить его при помощи татуировки. Наверное, она решила, что эта травма тоже поспособствовала происшедшей с Тэлли перемене, привела ее, Тэлли, к Зейну, потом — на верхушку мачты-ретранслятора и, наконец, — к лекарству.