Красавицы Бостона. Распутник
Шрифт:
– Ты должен выбрать.
– Неужели? – Я икнул, подобрал валяющуюся подкову и бросил в него. Промахнулся чуть ли не на милю. – Это еще почему, черт побери?
– Потому что, – медленно произнес Байрон, – если ты поцелуешь лису, то я скажу отцу, что ты гей. Так мы все уладим. И ты выпутаешься из этой ситуации.
– Гей, – тупо повторил я. – Может, я и гей.
Вообще-то, нет. Слишком уж я любил женщин. Всех форм, цветов кожи и с любыми прическами.
Байрон рассмеялся:
– Ты довольно-таки симпатичный.
–
– Рыдающий либерал, – посмеялся Байрон, толкнув брата локтем.
– Может, он правда гей, – размышлял вслух Бенедикт.
– Да не. – Байрон помотал головой. – Он уже оприходовал парочку знакомых мне девок.
– Ну что? Ты будешь это делать или нет? – потребовал ответа Бенедикт.
Я обдумал предложение. Бенедикт и Байрон славились подобными возмутительными уловками. Они распространяли ложь, а другие в нее верили. Я знал это, потому что учился с ними в одной школе. По большому счету, что такое один глупый поцелуй в пасть мертвой лисы?
Это моя единственная надежда. Если поссорюсь с отцом, один из нас этого не переживет. И при текущем положении дел это буду я.
– Ладно. – Я встал со стула и, петляя, поплелся к лисе.
Я наклонился и прижался губами к ее пасти. Она была липкой, холодной, и пахло от нее, как от использованной зубной нити. К горлу подступила желчь.
– Приятель, боже ты мой. Он правда это делает, – хмыкнул Бенедикт у меня за спиной.
– И почему у нас нет с собой камеры? – простонал Байрон, который хохотал так заливисто, что уже повалился на пол, хватаясь за живот.
Я отпрянул. В ушах звенело. Перед глазами помутнело. Я видел все сквозь желтую пелену. Позади кто-то закричал. Я резко обернулся и повалился на колени. Там была Лу. Стояла в открытых дверях амбара все в той же розовой пижаме. Она зажала рот ладонью и дрожала, как осиновый лист.
– Ты… ты… ты… извращенец! – пискнула она.
– Лу, – прокряхтел я. – Я сожалею.
Я и правда сожалел, но не о том, что не желаю на ней жениться. А только о том, как именно она об этом узнала.
Бенедикт с Байроном катались по сену, колотили друг друга и все смеялись, смеялись и смеялись.
Они меня подставили. Знали, что все это время она стояла там, возле дверей, и наблюдала за нами. Мне никогда не выпутаться из этого соглашения.
Лу развернулась и помчалась прочь. Ее слезы, как крошечные бриллианты, сорвались и пролетели за ее плечами.
Из ее горла вырвался дикий вопль. Совсем как у лисы перед тем, как я ее убил.
Я повалился на пол и блеванул, а потом рухнул в остатки своего ужина.
Меня окружила темнота.
И я поддался ей в ответ.
< image l:href="#"/>Следующим
– Возьми. От похмелья.
Папа указал на коричневое кожаное кресло перед его столом. Я сел и взял напиток.
– Ты даешь мне виски? – Я понюхал его и скривил губы от отвращения.
– Опохмелиться. – Он устроился в кресле и пригладил усы. – Чем ушибся, тем и лечись.
Я сделал глоток этого яда и поморщился, когда он обжег все до самого нутра. Я провел бессонную ночь на сене в амбаре. То и дело просыпался в холодном поту, и мне снилось, как за мной гонятся крошечные дети, похожие на Луизу. Вкус поцелуя с мертвой лисой тоже не особо облегчал ситуацию.
По коридорам замка Уайтхолл-корт разносился аромат черного чая и свежих булочек. Завтрак еще не закончился. Живот скрутило, напоминая мне о том, что аппетит – это роскошь, предназначавшаяся для мужчин, которые не были недавно помолвлены против своей воли.
Я допил виски.
– Ты хотел меня видеть?
– Я вообще никогда не хочу тебя видеть. К сожалению, это необходимость, сопутствующая твоему появлению на свет. – Папа со словами не церемонился. – Сегодня утром до моего сведения довели кое-что весьма тревожное. Леди Луиза рассказала своим родителям о том, что вчера произошло, а ее отец доложил о ситуации мне. – Мой отец, высокий, худощавый, импозантный мужчина со светлыми волосами и в безупречном костюме, заговорил обвиняющим тоном, призывая объясниться.
Мы оба знали, что он питал ко мне личную неприязнь. Что он произвел бы на свет новых наследников, если бы не то обстоятельство, что я был старшим ребенком, а потому – преемником его титула. Я был слишком изящен, слишком помешан на книгах, слишком похож на свою мать. Я позволял другим мальчишкам доминировать надо мной, заставить меня осквернить труп животного.
– Я не хочу на ней жениться.
Я ожидал получить пощечину или взбучку. Ни то, ни другое не стало бы неожиданностью. Но отец только издал легкий смешок и покачал головой в ответ.
– Понимаю, – сказал он.
– Это необязательно? – оживился я.
– О, ты непременно женишься на этой девушке. Твои желания значения не имеют. Как и мысли, раз уж на то пошло. Браки по любви – удел немытых масс. Людей, рожденных следовать неблагодарным правилам общества. Ты не должен желать свою жену, Дэвон. Ее цель – обслуживать тебя, рожать детей и хорошо выглядеть. Мой тебе совет: прибереги свое вожделение для тех, от кого можешь избавиться. Так будет и умнее и правильнее. Правила простолюдинов не распространяются на представителей высшего общества.