Краш-тест
Шрифт:
Я двадцать раз подряд перечитала последнюю написанную строчку, не понимая смысла. Глаза сами собой косили за стекло. А там происходило настоящее шоу. Зая разгуливала по закутку взад-вперед, размахивая руками и что-то возмущенно говоря. Максим сидел за столом с мрачным видом и молчал, лишь изредка вставляя в ее монолог несколько слов. Потом она вздумала рыдать, потом уселась к Максиму на колени и поцеловала его.
– Блин, ну вы там перепихнитесь еще, - поморщилась Крис.
Разговор продолжался еще долго, все более мажорно. Наконец Максим
– Девушки, я сегодня вряд ли приду, - говоря это, он смотрел куда-то себе под ноги.
– Кто б сомневался, - хмыкнула Юля.
– До свидания! – сказала Зая, цепляясь на Максима.
– Счастливо! – отозвалась Крис.
– Умный мужик, - вздохнула Юля, когда за ними закрылась дверь, - а дурак дураком.
– Может, это любовь, - предположила я, лишь бы не молчать убито.
– Да хоть что. Мы-то с какой стати должны на их любовь любоваться?
К счастью, мне было на что отвлечься. Квоты – это не баран чихнул. Я еще и половины не сделала, а рабочий день уже кончился.
– Нин, ты не засиживайся долго, - посоветовала Крис, надевая пальто. – Не стоит так сразу после болезни впрягаться. И так вон бледная, как поганка.
– Угу, - кивнула я. И закончила в девять.
Выйдя из бизнес-центра, я пошла не обычным маршрутом, а в другую сторону, к Смольному. Потом по набережной обратно, по Литейному и по Фурштатской. Питер сочувственно молчал, но в этом была поддержка: я с тобой, не унывай, как-нибудь переживем, правда? Хрустальный период моей влюбленности разлетелся вдребезги, и погода готовилась соответствовать. Ветер переменился, с залива тянуло холодной сыростью. С деревьев на бульваре летели листья, ковром стлались под ноги.
Я подошла к парадной, достала из сумки ключи и вдруг услышала за спиной:
– Нина…
Герман стоял в тени подворотни. Черная куртка, руки в карманах, отросшие волосы падают на глаза.
– Иди ты на хрен, - устало предложила я и захлопнула дверь у него перед носом.
Лифт опять не работал, я поднималась пешком, едва переставляя ноги, как будто появление Германа отняло последние силы. Он долго еще звонил в домофон, по телефону, а я сидела на кухне и тупо разглядывала листочек, на котором четким мелким почерком Максима были перечислены лекарства. Потом порвала на мелкие клочки, выбросила и пошла спать.
= 20.
3 октября
Впервые за полтора месяца мне не хотелось идти на работу. Уговаривать себя пришлось так долго, что в офис я вошла только в одиннадцатом часу. Какая, собственно, кому разница, учитывая, что я каждый день провожу в нем часов по десять, а то и по двенадцать.
Кабинет Максима был пуст. Ну ясное дело! До работы ли утречком после бурной примирительной ночи? Я бы тоже опоздала… наверно.
Изнутри словно волк глодал. Железными зубами. Слезы стояли близко-близко.
Прекрати, прикрикнула я на себя. Ведешь себя как идиотка. С чего ты вообще взяла, что ему интересна? Не как коллега, с которой приятно поболтать в перерывах между работой? Хоть один повод он тебе дал так думать? В конце концов, у него есть женщина. Не просто подружка, с которой встречается время от времени, а почти жена. Ссорятся? Ну и что, все ссорятся. Она ведет себя… эээ… загадочно? Ну и что? Значит, его это не пугает.
В конце концов, Нина, если ты не можешь это пережить, вон там, в принтере, лежит пачка чистой бумаги. Бери листок и пиши заявление по собственному. Не хочешь? Тогда засунь свои страдалища туда, где никогда не светит солнце, садись и работай.
Максим появился только после обеда, и вид у него был, мягко говоря, странный. Как будто сделал что-то и теперь сомневался, а не ступил ли.
– Здоров, девчонки, - сказал он, поставив на кофейный столик маленький тортик в прозрачной пластиковой коробке.
– Это в честь чего? – приподняла тонкие бровки Юля.
– Мы с Зоей заявление подали.
Я изо всей силы наступила одной ногой на мизинец другой. Это было как-то ощутимее, чем ногти в ладонь. И не так заметно, как губу прикусить.
– Офигеть, - сказала Кристина. – Ну чего, поздравляю.
– Мда, - кашлянула Юля. – И когда свадьба?
– Восьмого января.
– А чего так долго? – я встала из-за стола, открыла коробку и выковыряла вишенку из слоя желе. – Месяц же?
– Потому что во дворце, - ответил он, не глядя на меня.
– На Фурштатской. А там очередь.
– Ну, бери кредит, - хмыкнула Кристина. – А потом ипотеку.
– Главное не передумать за три месяца, - сказала я сладким голосом, прямо приторным. – А то мы вот с Германом три раза заявление подавали. Прямо привычка у нас такая уже – заявление подавать.
– А кстати, прилетел твой Карлсон-то? – повернулась ко мне Юля.
– А куда он денется. Конечно, прилетел, - я достала из ящика стола тарелку и отрезала кусок торта, краем глаза следя за Максимом.
– А что, улетал? – спросил он напряженным голосом.
– Ну ты же сам говорил: плюс ссор в том, что потом можно мириться.
Бобровская, сделай рожу попроще. И тон сбавь. А тон вон Юлька уже посматривает с недоумением.
Максим молча хмурил брови и смотрел себе под ноги, как и вчера.
– Ладно, девчонки, я в Шушары поехал. Счастливо! – он взял сумку и вышел.
– Пипец котенку, - сказала мрачно Кристина. – Я все-таки надеялась, что до этого не дойдет.
– Разведется быстрее, чем кредит за свадьбу вернет, - оптимистично махнула рукой Юля, наливая себе чаю.
– Да щас! Это коза моментом забеременеет… случайно. Заставит его ипотеку взять – и ку-ку. Короче, погиб Фокин ни за что ни про что. Во цвете лет.
– Ладно тебе, Крис, - я открыла ноут. – Каждый сам копец своей могиле. Мало ли что за три месяца может произойти. Мы с Геркой в последний раз разосрались за две недели до регистрации. Не думаю, что будет четвертый.