Шрифт:
От автора
История страны, хранящаяся в памяти очевидцев, всегда отличается от сухой официальной хронологии своей оригинальностью. Роман-трилогия «Красинский сад» написан по рассказам моего отца, прожившего трудную жизнь батрака, шахтера, инвалида-пенсионера, политического заключенного. Пережить все невзгоды ему помогло чувство юмора, с которым он шел по жизни.
Так он видел исторические события, происходившие в СССР: сворачивание НЭПа начало индустриализации Донбасса, Великую отечественную войну, восстановление шахт и хрущевские реформы. В рассказах отца «оживала» история моего родного города Шахты, который стал центром индустриализации в 30-е годы. Красинский сад – это не только парк культуры и отдыха, это символ эпохи шахтерского благополучия, где рабочие могли отдохнуть, прогуливаясь по аллеям, сходить на вечерний сеанс в кино и потанцевать под духовой оркестр.
***
Рано утром у ворот скотного двора колбасного завода, так называли цех местные казаки, стояла очередь. Сюда гнали скотину на убой со всей округи. Мишка сегодня пригнал четырех коров и двух бычков из хутора Кузнецовского и теперь ждал, когда бойщики откроют ворота. Принимали скот только утром, и поэтому со вчерашнего вечера и всю ночь парень без остановки гнал хозяйскую животину тридцать километров. Принимаемый скот взвешивали на больших специальных весах, и приказчик тут же рассчитывался со сдатчиками. Мишка уже однажды пригонял сюда бычков и, получив за них деньги, часть их утаил от хозяина, заработав на этом десять рублей.
В станице Милютинской, которая рядом с Кузнецовским не было такого заводика, а здесь в Морозовской залетный нэпман построил на месте бывшего охотобойного пункта капиталиста Разлуки колбасный цех и вот уже несколько лет производил около десятка ее сортов, торгуя с утра до ночи в специально открытых для этого лавках по всей станице. При самом заводе был главный магазин, где можно купить сырокопченую, вареную колбасу и сосиски различных наименований. Бывало, что затоваренные лавки и магазин не позволяли принимать животных и тогда недовольные казаки возвращались восвояси. Кормить скот длительное время, за который уже заплачены деньги, нэпману невыгодно. Как не корми, все равно похудеет, скотина чувствовала, зачем ее сюда пригнали, и быстро сбрасывала вес.
За высоким забором завода слышался злобный лай псов, а по их грубому голосу можно было судить о размерах собак. Нэпман держал целую псарню для охраны двора и специфический звук давал понять, что многие собаки бегали на цепи по проволоке, натянутой вдоль забора. Но были и свободно бегающие по двору, их лай то удалялся, то вновь приближался к забору.
Наконец, ворота впускного загона отворились, и огромного роста казак в клеенчатом фартуке появился перед ожидающими сдатчиками животных. Его нечёсаная, взъерошенная шевелюра, небритые щеки и сонные глаза говорили о том, что работа бойщика давалась ему нелегко.
– Загоняйте только по очереди, – грубым голосом продекларировал бойщик, – не то закрою ворота и будете стоять еще час! Кто первый?
Первые по очереди были хохлы, которых на Дону считали пришлыми и относились к ним, как к людям второго сорта. Говорили хохлы на смешанном русско-украинском языке.
– Мы першие мабуть, – заявил высокого роста мужик, – хиба хто будэ протыв….
– Хохлы в последнюю очередь, – грозно пробасил бойщик, – казаки сначала загоняют!
– Писля рэволюцыи уси равнэсеньки, – возразил высокий мужик, – шо казакы, шо хохлы…. Так кажуть товарыши бильшовыкы!
– Вот и гони свою хурду к большевикам, – прогремел недовольно бойщик, – нам твои краснопупые не указ!
Хохлы не стали возражать, опасаясь драки, и послушно отогнали свой скот в сторону. Их было несколько человек погонщиков, но пригнали они десятка два трехгодовалых бычков. Очередь сразу резко сократилась, и вскоре Мишка уже загонял своих коров. От база к весам вел длинный прогон из жердей, отделяемый перегородками, чтобы скотина не перемешалась.
Первые загоняли своих бычков и сразу отделяли их от прогона перегородкой, так в нем получался маленький базок. После чего следующие сдатчики загоняли своих коров и так далее, пока прогон полностью не превращался в базки. После этого прием скота заканчивался, а уж из базков, так же по очереди скот гнали на взвешивание после предварительного осмотра ветеринара.
Погонщики скота ждали у весов расчета и после взвешивания приказчик, приходивший сюда с портфелем, выдавал деньги. Он смотрел за точностью взвешивания, «сбрасывал» вес на рога, копыта, шкуру и внутренности, высчитывал причитающуюся сумму. В этот раз приказчик не торопился, и собравшиеся сдатчики стояли в ожидании самого главного для них человека на этом заводе.
Собак, вольно бегающих по двору перед началом приема скота, псари загнали до следующей ночи в вольеры, а тех, что бегали по проволоке, с утра кормили костями прямо у забора. Мишка смотрел на кости для собак и удивлялся щедрости псарей, на каждом мосле было по полфунта мяса и на таких костях, кухарка его хозяина-кулака варила для работников борщ. Хохлы успевшие загнать своих бычков тоже с удивлением смотрели на псаря, бросающего кости собакам.
Огромный кобель злобно рвался с цепи, даже не обращая внимания на брошенные ему псарем кости. Он был черно-серого окраса и больше всего напоминал волка, а не собаку. Металлическая цепь, сдерживающая это чудовище казалась ненадежной, а клыки кобеля могли впечатлить любого смельчака. Собаке почему-то не понравились хохлы, стоящие рядом с Мишкой, он не прекращал попыток сорваться с цепи, и когда приказчик уже подошел к весам, цепь не выдержала. Кобель стремглав помчался к толпе, обегая прогон со скотом. Он злобно рычал, изо рта шла пена. Сдатчики, псарь, бойщик, приказчик, ветеринар и хохлы ринулись в небольшой сарайчик, стоящий поодаль от весов. Только Мишка остался там, где стоял.
Парень не только не испугался, но и пошел навстречу несущемуся на него кобелю. Спрятавшись в сарае, все дружно глядели сквозь щели двери на Мишку, невысокого роста, подтянутого паренька, не испугавшегося огромной собаки, и ждали трагического исхода. Пес резко остановился, не добежав до Мишки пару метров, продолжая злобно рычать и скалить зубы. Парень пристально смотрел кобелю в глаза и медленно подходил к нему ближе.
– Ах ты, дурак, – протяжно говорил Мишка, приближаясь к собаке, – на людей бросился. …Лежать!
Пес к удивлению людей, наблюдавших из сарая за этим геройством Мишки, заскулил и виновато стал крутиться на месте. А парень подходил к нему все ближе, и пес лег, опустив морду. Серые глаза Мишки сверлили его, не переставая, кобель беспрекословно подчинялся парню. Мишка взял собаку за обрывок цепи и повел к забору, где прикрутил к оставшейся части цепи, найденным куском проволоки.
– На место! – скомандовал парень и злобный кобель, гремя цепью о проволоку, поплелся к своей будке, стоящей недалеко у забора.