Красинский сад. Книга 1
Шрифт:
– Что вы мне вернете? – удивился Николай, – от моих цехов остались только фундаменты!
– Я тебе гарантирую финансовую компенсацию, – обещал Георгий, – за твои разрушенные цеха, на эти деньги ты сможешь построить новые. К тому же могу «пробить» беспроцентный кредит. Ну, что ты на это скажешь?
– А что ты хочешь от меня услышать? – спросил Николай.
– Я хочу услышать о твоем желании заняться делом, – ответил Георгий, – если есть оно у тебя, я продолжу!
– Желание есть, брат, – загорелся Николай, – только боюсь я, чтобы ваша власть меня снова не обманула….
– Ленин сказал на десятой парт конференции: «НЭП – всерьез и надолго». «Надо,– говорил он,– устранить все сомнения, что политика, намеченная десятым партийным съездом, принимается как политика, подлежащая проведению всерьез и надолго», – заученно процитировал Георгий.
– И что же? – спросил Николай, – все согласились с ним?
– Ты, как в воду смотришь! – радостно сказал Георгий, – нет, конечно! Очень много противников этой политики, считающих ее возвратом к капитализму. В первую очередь это те, кто вознесен на незаслуженную высоту власти во времена военного коммунизма, как ярый сторонник диктатуры. Он-то и мог только маузером размахивать и расстреливать крестьян, отбирая у них весь урожай. Полностью согласны с Лениным были только Красин и Цюрупа, все другие или молчали или упирались. Тогда Ленин сказал: «Когда я вам в глаза смотрю, вы все как будто согласны со мной и говорите да, а отвернусь, вы произносите, нет. Вы играете со мной в прятки. В таком случае позвольте и мне поиграть с вами в одну принятую в парламентах игру.
Когда в парламентах премьер-министру выражают недоверие, он подает в отставку. Вы мне высказывали вотум по вопросу заключения мира в Бресте, хотя теперь даже глупцы понимают, что моя политика была правильной. Теперь снова вы высказываете мне недоверие по вопросу о новой экономической политике. Я делаю из этого принятые в парламентах выводы и двум высшим инстанциям – ВЦИКу и Пленуму – вручаю свою отставку. Перестаю быть председателем Совнаркома, членом Политбюро и превращаюсь в простого публициста, пишущего в «Правде» и других советских изданиях».
Ленин шутил? Ничего подобного! Он заявлял о том самым серьезным образом. Бил кулаками по столу, кричал, что ему надоело дискутировать с людьми, которые никак не желают выйти из психологии подполья и младенческого непонимания очень серьезного вопроса, что без НЭП неминуем разрыв с крестьянством. Угрозой отставки Ленин так всех напугал, что сразу сломил выражавшееся многими несогласие. Например, Бухарин, резко возражавший Ленину, в 24 минуты из противника превратился в страстного защитника НЭПа. Мой начальник Рыков каждое совещание теперь начинает с вопроса о НЭПе.
– Вот это меня и тревожит в первую очередь, – сказал Николай, – что будет, если Ленин умрет? По Москве ходят слухи, что у него уже был припадок паралича….
– НЭП останется жить даже после смерти Ленина, – убеждал Георгий, – эта политика уже дает серьезные результаты, без которых страна в дальнейшем не сможет обойтись! Представь себе, возродившийся класс мелких собственников уже не даст чиновникам от партии провести еще одну экспроприацию. Это будет возможным только через репрессии, голод и все то, что само по себе создаст предпосылки для новой буржуазной революции, подобной февральской 1917 года. В партии всегда найдутся трезвые головы, чтобы этого не допустить! Ты мне скажи, ты готов к тому, что я тебе предлагаю?
– Я готов, хоть сегодня начать восстановительные работы своих цехов, – с энтузиазмом произнес Николай.
– Только не в Москве! – возразил Георгий, – если это касается переработки сельскохозяйственной продукции. Здесь нет пока сырьевой базы, нужно ехать в более благополучные области – на Дон или Кубань! Тебе же придется в любом случае с нуля начинать, какая тебе разница, где строить?
– Ты не хочешь, наверное, чтобы я здесь светился нашей фамилией, – высказал предположение Николай, – ведь если я получу компенсацию и кредит, то твои враги в партии обязательно используют этот факт против тебя. Как же так скажут, у большевика и заместителя председателя ВСНХ Георгия Пятикова брат – мелкий колбасник Николай Пятиков…. Кто содействовал буржую вновь эксплуатировать рабочий класс?
– Это тоже верно, – рассмеялся Георгий, – но главное все-таки сырьевая база! Ты поймешь это сразу, как только начнешь работать по производству колбасы или сыра. От Москвы до самого юга все крестьянство почти вымерло с голоду! Такие дела, Коля…. Да и потом, ты знаешь, кем сейчас работает Дзержинский?
– Откуда мне знать? – испуганно ответил Николай, – знаю, что это главный в ВЧК-ОГПУ. Его боятся все!
– Он сейчас работает руководителем Комиссариата путей сообщения! – проинформировал Георгий, – он очень исполнительный, умный и способный человек, между прочим. Я познакомился с ним давно и знаю, что он совсем не такой, коим его представляет народ из-за работы в ВЧК – ОГПУ. Я разговаривал с ним совсем недавно и познакомился с начальником железнодорожной станции «Морозовская», который был у Феликса в кабинете. Я, так сказать, присутствовал во время назначения Петрова Владимира, так его фамилия, на эту должность. Станция находится где-то в донских степях на ветке «Лихая-Царицын», но не в этом дело…. Главное, что я и тебя познакомлю с этим Петровым и он посодействует тебе в доставке стройматериалов и всего необходимого в станицу Морозовскую. Кроме того, я сведу тебя с районным секретарем ВКПб, который поможет в приобретении охотобойного пункта капиталиста Разлуки. Ты построишь там цех колбасный, хочешь сыродельный и начнешь приносить пользу Советской власти…. Ну, как тебе мое предложение?
– Я согласен, брат, – молвил Николай, – хотя признаюсь, что страшновато мне верить вам, большевикам!
– Ну, вот и замечательно! – обрадовался Георгий, – с завтрашнего дня начинай действовать! Приходи ко мне в кабинет, у меня там телефонная связь имеется, и мы созвонимся со станцией «Морозовская». Железнодорожная связь работает нормально и с этим проблем не будет. Завтра же я внесу тебя в список на получение денежной компенсации и переговорю с банкирами о выдаче кредита!
…Так все и началось, как обещал брату Георгий. С его помощью можно было решать и не такие вопросы, главным из которых были деньги. Во времена военного коммунизма с отменой денег, промышленные предприятия не вели даже бухгалтерского учета в нормальном понимании этого термина. Он был заменен никому непонятным «непосредственно-трудовым учетом», а деньги представляли собой суррогат и презрительно назывались «дензнаками» или «совзнаками». Ценность суррогата в процессе инфляции падала так, что купюра в 100 000 совзначных рублей по своей покупательной ценности равнялась приблизительно одной двадцатой довоенной копейки.
С принятием НЭПа уже осенью 1922 г. объявили об установлении твердой валюты – червонца (10 рублей), покрытого на 25 процентов золотом и устойчивой иностранной валютой, а еще через год прекратилась всякая эмиссия и обращение всеми проклинаемых «совзнаков». Промышленные предприятия, опираясь на твердый измеритель, получили возможность приступить к настоящему бухучету, вести калькуляцию себестоимости продукции, составлять обоснованные балансы, уйти от фантастического счетоводства времени военного коммунизма, которое бухгалтеры называли «филькиной грамотой».
Деньги приобрели свое прежнее значение и компенсация за национализированные цеха плюс кредит банка, который Николай получил с помощью брата, позволял начинать строительство в далекой станице Морозовская. По телефону Николай познакомился с Петровым и тот пообещал, что отправленные из Москвы строительные материалы, он временно будет складировать на территории станции до приезда Николая. Удалось договориться и с секретарем районного комитета ВКПб, чтобы охотобойный пункт капиталиста Разлуки был продан только ему – Николаю Леонидовичу Пятикову.