Красинский сад. Книга 3
Шрифт:
– Чего ему не хватает? – Михаил посмотрел на Ганса.
– Он говорить, что каска на голова, – перевел Ганс.
– Завтра всем выдадут каски, – сказал Стародубцев, – сегодня просто забыли за них.
Ганс перевел слова заведующего, и немец удивленно смотрел на Стародубцева, явно не понимая, как можно забыть о безопасности работ.
– Твоя голова пятака дырявого не стоит! – сказал немцу Михаил, – если тебе ее не оторвали на фронте, то это не значит, чтобы я о ней волновался, – и, обращаясь к Гансу, – переведи ему это!
Ганс перевел и немец удовлетворенно кивнул, давая знать, что понял. Стародубцев
– Видишь, как ты лихо ответил ему, – воодушевленно воскликнул он, – а я не сообразил, что безопасность пленным необязательна. …Хотя каски для них привезли вчера!
Михаил полез выше по лаве, Стародубцев с Гансом следом. Осмотрев готовность навалоотбойщиков и вруба, все трое вылезли на верхний штрек. Михаил посмотрел на Ганса, тот выглядел по-деловому, и было понятно, что он до войны работал в шахте, как и все те, кто сегодня должен начать добывать для фронта шахтинский уголь. Осмотр удовлетворял Михаила, к его удивлению немцы вели себя в лаве профессионально, и это давало надежду, что непонимания в работе с ними не будет.
– Ну, что вы с нами тут будете торчать? – спросил Михаил у Стародубцева, – выезжайте на-гора!
– Да, наверное, – согласился Стародубцев, – я вижу, что лучше тебя с пленными никто не сможет управляться. Молодец, Михаил! За работу с пленными вам с Павлом будет ежемесячная надбавка к зарплате.
– Мне деньги нужны, – весело отвечал Михаил, – Марфуша моя на пятом месяце беременности. Молю Бога, чтобы к марту роддом открыли в городе, хотя я неверующий….
– Откроют, не переживай! – подбадривал его Стародубцев – стране солдаты нужны! Сколько наших полегло? Никто ведь не считал…. Ну, ладно, управляйся здесь, а я пойду на-гора.
– Проверь конвоира на сопряжении, чтобы не дрых там, – попросил Михаил.
– Само собой! – послышался голос уже удаляющегося Стародубцева.
Михаил подошел к вентилю и открыл его, послышалось специфическое шипение воздуха в трубопроводе. Ганс неотрывно следовал за Михаилом и старался не мешаться под ногами. Его бензиновая лампа горела, но немец рационально старался использовать свет аккумуляторной лампы Михаила, находясь сразу за ним. Вернувшись к входу в лаву, они увидели горового, тот вылез на штрек, чтобы начинать отбойку своего пая.
Михаил прислушался, но в лаве пока было тихо.
– Почему не начинают? – спросил Михаил у Ганса – воздух в лаву я дал! Неужели ждут, пока я заставлю работать?
– Нет! Все ожидать команда десьятника! – ответил Ганс.
– Передай им, что я дал команду, – сердился Михаил, – пусть каждый от горового до низа прокричит друг другу о начале работы. Я же говорил об этом, когда дам воздух в лаву, начинать отбойку….
Ганс приблизился к горовому немцу и отрывисто перевел ему слова Михаила. Тот кивнул и что-то прокричал на своем языке. Из лавы послышался крик следующего по забою, потом дальше. Немецкая речь звучала, как собачий лай и Михаил невольно ухмыльнулся.
– Ну, разгавкались прямо-таки! Как на фронте в лунную ночь, – сказал он, – вот только не был я там….
– Почему не был на фронт? – спросил Ганс.
– Не взяли, я ведь только из рогатки стреляю и то одиночными! – отшучивался Михаил.
Ганс некоторое время соображал смысл шутки, но увидев улыбку Михаила, замолчал.
– Можешь покурить пока, – разрешил он Гансу, – присаживайся рядом.
Ганс сел на расстоянии двух метров, достал сигарету и зажигалку, закурил.
– А почему у вас не запрещать курить шахта? – с недоумением спросил он.
– Потому что наши шахты не опасны по газу, – отвечал Михаил, – вот эта, например, сырая шахта и если даже попытаться поджечь здесь что-нибудь, то не получится.
– Это есть хорошо, – согласился Ганс, – в Рур шахта запрещать курить! Выгонять с работа за это.
– Сколько времени твои фашисты будут вести отбойку? – спросил Михаил, – они знают, что крепить лаву нужно следом за отбойкой?
– Конечно, знать, – усердно ответил Ганс, – вы делать все так, как у нас в Рур.
– Потому что немцы в 1928 – 32 годах строили нам шахты и передали технологию очистных работ, – пояснил Михаил.
– О-о-о! Это есть хорошо! – обрадовался Ганс.
– Расскажи, как ты работал до войны, – предложил Михаил.
И Ганс начал рассказывать о себе. По его словам он родился и вырос в небольшом шахтерском городке Оберхаузене в поселке Штеркраде в семье потомственного шахтера в 1908 году. Окончил техническое училище по специальности горного машиниста и с 20-ти лет начал трудовую деятельность на одной из шахт. Работал год учеником, затем самостоятельно машинистом конвейера, лебедки и даже врубовки.
– Так ты у меня еще и врубмашинист? – с ухмылкой спросил Михаил, – это хорошо, в случае чего, подменишь Раймундака.
– Он есть Раймунд, – поправил Ганс.
– Раймундак, он и в Германии Раймундак! – пошутил Михаил, – мне так легче запомнить его мудреное имя. А ты воевать, когда пошел против нас?
– Я не хотеть воевать, – гневно произнес Ганс, – это Гитлер заставлять всех, кто не хотеть, тот тюрьма гноить и расстрелять….
– Ну, да ладно врать-то, – сердился Михаил, – я больше не буду спрашивать о войне, все равно соврешь….
Из лавы один за другим вылезли четверо немцев и направились к лесинякам, на которых сидели Михаил и Ганс.
– Хелмут! – окрикнул немцев Ганс, – коммен зи цу мир шнель, дэр бефестигунгшвальд хир!
– Ты чего такое сейчас сказал? – насторожился Михаил.
– Я сказать, что лес крепь здесь, – ответил Ганс.
– Я не могу привыкнуть к вашему языку, – сетовал Михаил, – хир, хер и прочие словечки. Это у нас такие ругательства есть….
Подошли немцы и молча начали носить лесиняки к входу в лаву. Они около часа перетаскивали и укладывали их так, чтобы можно было задать в лаву и по рештакам согнать вниз. Михаил с удовлетворением отметил про себя, что немцы выполняли работу в той же последовательности, что и наши. Когда Хелмут с напарниками подали в лаву крепь и полезли вниз, Ганс продолжил свой рассказ. Он успел поведать, как ему пришлось воевать в 6-й армии Паулюса, как он попал в плен после окружения. Михаил слушал его, не перебивая до той поры, пока не прекратился стук отбойных молотков, доносящийся из лавы.