Красивая жизнь
Шрифт:
– Ты хочешь с ней встретиться?
– Я же не заставляю тебя вести переговоры. Давай. Это же забавно. Мы разделим деньги вдвоем. Как когда-то делили Карен.
– Мы не делили Карен.
– Мы совали хуи в одно и тоже место. Я даю тебе шанс, Джеки, не упусти его. Тебе нужно всего лишь организовать встречу.
Райан зашел мне за спину и начал гладить мою шею.
– Так да или нет? Всего лишь немного денег от суки, что может себе это позволить, или вернее от кучи дерьма, что возможно виновна в гибели твоей жены.
– Я не знаю, когда увижу ее снова. Это может занять пару дней.
– Эй, по
Глава двадцать вторая
Пятьдесят второй канал занимал обширную террторию в Бербанке, официально принадлежавшую компании «Уорнер» - офисы и парочка небольших студий. Канал выпускал много низкобюджетных программ. Они были слишком необычны для тех, кому меньше двадцати пяти, но могли бы стать неплохим ингредиентом в похлебке для среднего класса, если бы только канал смог пробиться дальше закоулков мейнстрима.
Офис Ларри Бернса я нашел на втором этаже панельного дома. Здание спроектировали словно прицеп для грузовика, очень много наружных лестниц и коридоров. Вентиляционные трубы кондиционеров, проходившие под закрытыми жалюзи окнами, будто достраивали позже. Я прождал полчаса у секретарши, прежде чем ублюдок соизволил выйти меня встретить.
Ларри похоже, больше всего заботился о своем члене. Его половой орган отчетливо проглядывался в левой штанине легких брюк. Отнюдь немаленький по размеру, он совсем не подходил своему хозяину. У Ларри было рыхлое грушеобразное тело, на плечах виднелась перхоть. Глава студии явно имел проблемы с угрями на носу, и загубил много капилляров, пытаясь их выдавить. Центральная часть его лица выглядела как один большой фурункул. Увидеть такого человека в Лос-Анджелесе, да и еще и в киноидустрии даже немного разочаровало.
Ларри ничего не сказал, просто кивнул мне головой и пошел на улицу. Я последовал за ним, мы шли по узким улочкам между звуковыми студиями, по форме похожим на ангары, и помещениями с минимальным набором декораций, которые используют для съемок мыльных опер, эдакие урезанные домики без стен и крыш. Сейчас все они были пусты, кроме одного. Там в импровизированной гостиной нас поджидали трое с камерой, они стояли возле большой лужи света. Весь пол был усыпан кабелями и кусками серебристой изоленты.
Эти ребята представились как звукооператор, режиссер, и оператор. Они проигнорировали Бернса, но уделили больше внимания мне. Я должен был встать в освещенную зону за полоску изоленты и произнести речь на камеру. Под объективом находился телесуфлер, которым управлял оператор. На этой репетиции я хотел поразить их словно бомба, тогда они уж точно раскошелятся на нового сотрудника.
Режиссер посоветовал мне расслабиться и воспринимать камеру как живого собеседника. Но я все это уже изучил на курсах телеведущего. Я представил себе камеру как окно в огромнейший зрительный зал. Так можно создать ощущение, что вещаешь на большую аудиторию, а не шепчешься с кем-нибудь по секрету.
Я чувствовал себя превосходно. Знал, что могу. Знал, что должен. Когда ты экране, важнее всего демонстрировать уверенность в себе. И я демонстрировал ее изо всех сил. К тому же коктейль из таблеток, что я принял этим утром, заглушил нервное напряжение и придал немало сил.
Через десять секунд я понял, что телефсуфлер показывал информацию из выпуска «Двадцати восьми кадров в секунду» который показывали на прошлой неделе - обсуждение прокладок, которыми пользуются женщины-кинозвезды. Наверняка, это Бернс решил сыграть со мной злую шутку, но я помнил кое-чего из той передачи, и потому сумел сыграть аккуратнее, чем ожидалось. После они переместили камеру и велели мне выступить снова.
Бернс сидел в тени и наблюдал за мной через монитор. Когда все закончилось, он грубо велел режиссеру прислать ему видеокассету с моим выступлением и решительно вышел на улицу, всем видом показывая, что у него полно других дел помимо меня. Увидев, что я иду за ним, он медленно остановился.
– Не скажу, что я сильно разочарован. Мы все обсудим и дадим вам знать. Парковка вон там, прямо и направо.
Он не попрощался и не стал ждать моего ответа. Я дождался пока Ларри свернет за угол и направился к зданию, где располагался его офис. Я изобразил, что заблудился и целый час бродил вокруг, вдыхая свежий древесный запах новых декораций. Я впитывал в себя саму атмосферу этого места, целые поколения людей жили здесь, в безопасном, недоступном для других мире под названием Голливуд. И им никогда не хотелось покинуть его.
На одной из боковых улочек располагалась электронная витрина. На ней крутили документальный фильм: парень входил, открыв дверь, зачитывал текст ждавшему его типу, и резко замирал, уставившись куда-то вдаль. Это повторилось пол дюжины раз, даже я начал уставать, но актер меня буквально пленил. У него не помялась одежда, не испортилась прическа, он даже не вспотел. Солнце, изнурявшее всю съемочную группу, не могло причинить ему вред.
В конце каждого дубля, я вглядывался в его лицо. Я понимал, что актера там уже не было. Он уже ехал в лимузине к холмам, домой, с коксом в ноздре и вертит на хую семнадцатилетнюю телку.
И для этого ему было достаточно всего лишь открыть дверь в малоизвестном фильме. Я даже имени его не знал.
После двое охранников вывезли меня со съемочной площадки в машине для гольфа.
Следующие несколько недель я провел в Малибу. Помимо обычных удобств, там я оставался недосягаем для Райана. Я понимал, он очень хотел встретиться с Беллой с целью шантажа, и чем дольше я избегал этой встречи, тем сильнее напрашивался на взбучку. Этот ублюдок был отмороженнее питбуля, но я сомневался, что он решится забраться в дом Беллы в самом начале игры.
Белла задалась целью показать мне, как хорошо иметь много денег. Время летело, я жил в чудесной стране безудержного потребления. Мы перебрали в шкафу всю одежду. Отбирали костюмы и брюки, которые идеально подходили друг другу. Тогда я увидел коллекцию одежды, что мелькала на обложках журналов: абсурдно дорогие джинсовые модели, кожа, которая на ощупь напоминала живую, туфли, рубашки, нижнее белье...
И весь этот гардероб полностью обновлялся в следующий сезон.
Белла хотела, чтобы у меня были часы, я выбрал платиновые. Она хотела, чтобы у меня появилась своя машина, мы заказали «Мустанг» последней модели - кабриолет. Не слишком практичный выбор для Лос-Анджелеса, но, когда ты богат, как она, о практичности можно особо не заботиться.