Красивая жизнь
Шрифт:
Мои дела шли в гору, я мог бы уже продать свой «Прелюд», но не продал. Купив его, Карен оставила мне частичку себя, этот символический жест многое для меня значил - «Прелюд» провел черту между окончанием одной жизни и началом другой. Вместо продажи, я отогнал его на склад, расположенный возле Калифорнийского Университета.
Утро мы с Беллой проводили в духоте, измазанные спермой, мы катались на простынях, от которых уже воняло рыбой. Белла говорила, что любит меня. Я отвечал, что тоже, думаю, она верила мне. Белла была красивой, классно трахалась, но самым главным для меня
Пауэлл оставался в доме почти каждую ночь. Белла говорила, что раньше он проводил большую часть времени в своей квартире в центре города. Похоже, так он пытался подчеркнуть свое присутствие в ее жизни. И это работало. Одна мысль о том, что стоит Белле вылезти из нашей постели, как он засунет ей свой увядающий стояк, приводила меня в бешенство. Она всякий раз напоминала, как мало я мог влиять на Беллу.
Я с головой погрузился в хорошую жизнь, я быстро расслабился. Покупая дорогие товары и пользуясь дорогими услугами, я почти забыл о возможной связи между убийством Карен и этой парочкой из Малибу.
Как-то раз Пауэлл привел в дом двух собак. Черных лабрадоров. Я не знал, где он их держал раньше, на прилегающей территории с ними встречаться не доводилось, но одного из них я нашел в зарослях папоротника два дня спустя. Его убили и выпотрошили, как и того пса, в чье сгнившее тело я наступил, когда впервые попал в этот дом.
Ларри Бернс позвонил Белле, когда мы с ней обедали в одном местечке на Беверли-Драйв. Cо мной он говорить не стал, но Белла, услышав его, засияла от радости.
– Ты второй ведущий «28 кадров». Как тебе?
– Фантастика!
И правда, это было так. Один телефонный звонок открыл для меня дверь совсем в другой мир. Поднял меня из небытия на первую ступень лестницы, ведущей к настоящей жизни. Любой житель Лос-Анджелеса убил бы за такую возможность, а я получил ее за двадцатиминутную репетицию. Два месяца назад я был сломлен, и не имел никакого будущего. А сейчас я сижу в дорогом ресторане в костюме, который стоит больше четырех арендных плат, не говоря уже о том, что я скоро возвышусь над миром ничтожеств.
– Только, Джек, никому не говори о том, что я помогла тебе с работой, кумовство - это не хорошо.
– Конечно. А платить сколько будут?
– Вот как раз решаю вопрос с твоей зарплатой - ищу компромиссный вариант, ты ведь без опыта. Как думаешь? Десять тысяч в месяц устроит? Тебе ведь еще жить где-нибудь надо.
– Хочешь, чтобы я переехал?
– Нет, хочу, чтобы у тебя было жилье, где ты бы мог остановиться при необходимости. Работая на телевидении, ты все время на виду. А если захочешь развлечься, в Малибу этого делать не стоит. Да и Пауэлл немного успокоится, если тебя какое-то время не будет в нашем доме.
Эта беседа вылилась в покупку трехкомнатного дома с бассейном в Лорел Каньон.
Теперь меня беспокоил только Райан, он мог все испортить своим шантажом.
Снова у Беллы, в Малибу. Я ответил на звонок. Белла была в своей клинике в Брентвуде, Пауэлл, слава богу, уехал к себе. Наверняка сидел и смотрел видео с инцестом, или торчал на героине, или еще чего-нибудь. Звонок был адресован мне, не Белла с ее похотливыми любезностями, а, как ни странно, Рекс. Странность заключалась в том, что я не давал ему свой новый номер.
– Привет, чувак.
У него был протяжный и гнусавый голос. Естественно, он был под кайфом. Но на этот раз еще хуже, казалось, из него высосало всю энергию. С высоты своего теперешнего положения, я даже загрустил.
– Откуда у тебя этот номер?
– А разве ты мне его не давал? Не знаю...
Рекс был под сильным наркотиком. Каждая его фраза заканчивалась еле слышным шепотом. Мне казалось, он вот-вот уснет за трубкой.
– Судя по голосу, тебе сейчас не сладко.
– Я в порядке. Что ты имеешь ввиду?
– Ты под кайфом.
– А, да, чуть-чуть.
– Ты где сейчас?
– Дома... Ты можешь подъехать? Я для этого и звонил, подъедешь?
– А что случилось?
– Да ничего особенного. Сможешь мне деньжат подкинуть?
Рекс снимал захудалый домишко на одной из однополосных улочек, что просачивались в холмы Западного Голливуда. «Мустанг» к тому времени уже пригнали, так что добраться туда труда не составило. Рекс открыл не сразу, вид у него был не очень. Лицо идеально подходило голосу. Бледная кожа, расширенные зрачки, повсюду прыщи. Рекс стоял голый по пояс, на его джинсах виднелся толстый слой грязи. Я припарковал «Мустанг» прямо возле входа, Рекс некоторое время разглядывал его.
– Твой?
– Неплохо, да?
– Та женщина подарила?
– Это лучше, чем сосать хуи.
Рекс что-то проворчал себе под нос и отвернулся. Я проследовал за ним в коридор, который пока остался нетронутым, а затем в гостиную, которая превратилась в оазис для всякого хлама. На ковре лежала одежда, обгоревшие спички, и пустые банки из-под «Кока-колы». Одну из диванных подушек прожгли насквозь, ее набивка расплавилась. На стене, возле нетронутой части дивана засохли кровавые брызги. На кофейном столике располагались использованные материалы: стаканы, наполненные водой наполовину, опаленные ложки, и куски ваты. Фотографию Анселя Адамса наполовину вырвали из стены, под ней растеклась лужица рвоты. В комнате было темно и жарко, создавалось ощущение, что здесь сдохло какое-то животное.
– Ты деньжат принес?
– Да.
Я протянул ему пятьсот долларов.
– Без проблем, давно тебя не слышно было.
– Извини, наверное, обидно.
– Не сказал бы, что обидно. Просто удивился.
Рекс пересчитал деньги и сунул их в карман.
– Они забрали «Порше».
Где-то на лоджии скрипнула доска. Я не мог видеть того, что там происходило, раздвижные стеклянные двери были занавешены.
– Дерьмово выглядишь.
– Будешь смеяться, но чувствую я себя нормально.