Красиво разводятся только мосты

Лабрус Елена

— Восемь миллионов, — Демьян сглотнул.

— Я всё равно собиралась к нему в Москву. Вот заодно и твой бизнес-план покажу. Сам знаешь, он захочет посмотреть. Ему нравится делать вид, что решает он, — усмехнулась Полина. — Но можешь считать, деньги у тебя уже есть, ты же знаешь, мне он не откажет.

Она была права: ей отец не откажет.

Отец Полины, человек состоятельный, и как большинство серьёзных бизнесменов, жёсткий, прагматичный и осторожный, имел только одну слабость — дочь, которую после гибели

жены воспитывал один с семи лет.

«А вот мне может и отказать. Особенно если запахнет разводом», — Демьян отодвинул тарелку.

В глотку больше ничего не лезло. Даже вода. Он едва протолкнул минералкой недожёванный кусок мяса, посмотрел на жену.

Глядя на её невинное личико, на ум шло не самое приятное.

Ведь знает, как для Демьяна это важно. Знает и, видимо, безошибочно почуяла, что в этот раз о разводе он задумался всерьёз. И чёрт с ним с рестораном, его потерять не жалко, Демьян к нему перегорел: с тех пор как уступил «экологичной концепции», предложенной женой.

Теперь в ресторане, например, не пользовались бумажными салфетками, только тряпочными, и соблюдали кучу других условностей, что скорее создавало трудности, чем приносило прибыль и, если кого и привлекало, то статусных подруг Полины и прочую проэкологичную тусовку.

Хрен с ним, тогда он уступил легко, безболезненно. Но фестиваль — это его шанс заработать нужные для модернизации завода и расширения деньги. Его бизнес-план: вложить восемь, заработать двадцать, а если хорошо подготовиться, то и больше.

Демьян сомневался: она предложила от чистого сердца или что-то задумала? И, конечно, понимал, что значит взять деньги у её отца.

Отказаться и остаться ни с чем, или использовать шанс? — выбор был воистину гамлетовский.

«Фестиваль в конце июля. За два месяца не многое изменится. А там верну долг и буду свободен», — подумал он.

— Так что? — сверлила его глазами жена. — Я звоню?

— Звони, — кивнул Демьян.

Чёрт с ним! Какая на хрен разница кому быть должным: банку, друзьям, тестю, жене. Под её дудку он всё равно плясать не будет. Полина часто была против его решений, а он всё равно делал, что считал нужным.

«Лишь бы не забеременела», — подумал он.

Демьян поставил в раковину грязную тарелку, вернулся чмокнуть жену в щёку.

— Спасибо! Очень вкусно.

— Не за что, — хмыкнула Полина.

Она осталась убираться на кухне, он ушёл в спальню.

Лежал на своей половине кровати с ноутбуком на животе, когда Полина залезла к нему под одеяло. Демьян должен был её обнять, но не обнял. Он думал о том, что сказала ему Аврора…

— А знаешь, — лежала на его плече Аврора. — Мне кажется, ты не бабник.

— Я настолько плох? — улыбнулся Демьян.

— Вот именно поэтому, — засмеялась она, глянув на его жалобно поднятые брови. Редкий случай, когда в тот

день она смеялась. — Ты не бабник в прямом понимании этого слова. Бабник — это даже не охотник. Это коллекционер. Он волочится за каждой юбкой. Ему всё равно блондинка, брюнетка, пухленькая, худая — он уговорит любую. Ему важны очки. А ты слишком разборчив. Тебе важен результат. Не количество — качество.

— Ты слишком хорошо обо мне думаешь, — усмехнулся Демьян. — Мне действительно важен результат, но в этом деле он один, без неожиданностей.

— Совсем-совсем без неожиданностей? — повернулась Аврора.

— Совсем. И деды наши так делали, и отцы, и мы, по старинке, хреном.

Она ткнулась в его плечо смеясь. Демьян обнял её покрепче.

Смешно, но она ведь была права: он, конечно, был падок на стройные ножки, упругие попки и всё соблазнительно прекрасное, что вызывало эрекцию, охотно соглашался с ярлыками: бабник так бабник, но, по сути, не был худшим женским кошмаром — самовлюблённым донжуаном, ненасытно предающимся распутству с полным безразличием к тому, что женат.

Или это он о себе слишком хорошо думал?

— Я уверен, что не хотел бы изменять, но не уверен, что смог бы, — честно сказал Демьян.

— Никогда не пробовал? — хитро прищурилась Аврора.

— Мне не приходило это в голову. Не знаю, как объяснить. Я отношусь к сексу как к сексу. Не как к отношениям, привязанности или, упаси бог, зависимости. Я фиксирую интерес, нет — и бог с ним, да — прекрасно, встретились, хорошо провели время и пошли каждой своей дорогой. Зачем усложнять. Это, как идёшь мимо вазы с конфетами, взял, развернул, съел и идёшь себе дальше.

— Тогда тебе, наверное, будет трудно, если вазы с конфетами на каждом углу, а ты на диете.

— Думаешь? Надо попробовать, — улыбнулся Демьян…

— Что смотришь? — оценила улыбку на его губах Полина. — Мультики?

— Типа того. Лекция по Ветхому Завету.

— По чему?! — она заржала. В полном смысле слова не засмеялась, а зычно вызывающе загоготала. — Кораблёв, ты уверен, что тебе это надо?

— Почему нет? — пожал он плечами. Намёк, видимо, на его интеллектуальную ограниченность он проигнорировал. — Это интересно.

— Скажи ещё, полезно, — скривилась Полина.

— Для общего развития да, — вытащил наушники Демьян, чтобы звук шёл в динамики, включил повтор остановленной записи.

— И никого не смутило, что Сара — сестра Аврама? — прокомментировала Полина начало нового сюжета.

— Смутило. Фараона, что взял её в наложницы, а оказалось она Аврааму не только сестра, но и жена, — пояснил Демьян.

«Сам виноват, — снова задумался о своём Демьян, глядя в экран. — Не откровенничал бы, что секс — это просто секс, не отношения, не обязательства, может, Аврора дала бы ему шанс. А так…»