Краски вне линий (фанфик Сумерки)
Шрифт:
Я была так рада увидеть Питера, заглядывающего в дверь загона, когда подняла глаза, пытаясь сморгнуть слезы.
Он выглядел немного потерянно, пока не увидел нас, и затем он улыбнулся! Я помахала ему и улыбнулась в ответ со словами:
– Привет, Питер.
Эдвард посмотрел на нас, и его улыбка просто ослепила меня.
– ДОК! – удивленно произнес он, – Что ты здесь делаешь?
– Я был здесь, неподалеку, так что решил заскочить к вам, – он хихикнул, проходя дальше и присаживаясь на корточки у ног лошади, – Ты удивишься тому, как много
Эдвард фыркнул.
– Ничего удивительного! – сказал он, – Все лошади на этой конюшне – выродки! И если бы у них были наличные, док, тебе бы никогда больше не пришлось работать где-то еще.
Мы все рассмеялись, и затем Питер улыбнулся лошади.
– Кто это тут у тебя, Энтони? – спросил он с усмешкой.
– Это моя кобыла, – ответил он и на глаза мне навернулись слезы.
Она ЕГО. И она умирает. Этот факт убивал меня.
– Она красивая. Можно погладить? – спросил док у Эдварда.
– Да, …только осторожно! – сейчас Эдвард, он превратился в курицу-наседку, оберегающую своего цыпленка.
– Конечно, конечно…, – Питер едва касался ее, когда погладил по морде, – Привет, девочка,… ты такая милая…
Эдвард улыбнулся, глядя в морду избитой и напуганной бедной лошадки так, словно она была самым прекрасным созданием, когда-либо жившим на земле. Я понимала это. Я смотрела на Эдварда точно так же, когда увидела его в первый раз.
– Да, она красавица, – он наклонился и поцеловал лошадь в голову, затем приласкав это место, – Сейчас она спит, …но скоро проснется. У нее самые красивые в мире глазки.
– Ладно…, – сказал Питер так, словно все хорошо, – Могу я посидеть с ней, пока она не проснется?
– Да, – Эдвард кивнул, не отводя глаз от лошадиной морды, покоящейся на его коленях.
Боб с Шэрон тихо вышли из загона, забирая с собой Дженну,… они даже не поздоровались с Питером, и это было на них не похоже. Возможно, они просто переживали за лошадь,… или за Эдварда.
– Как ее зовут, Энтони? – полюбопытствовал Питер.
Эдвард взглянул на него, а затем на меня так,… словно это был секрет, … или словно он думал об этом и уже выбрал имя. Я улыбнулась ему, … и он улыбнулся мне в ответ, а затем ответил. Это было хорошо для лошади – иметь имя,… и даже если она умрет,… как минимум, никто не должен умирать без имени, ведь это выглядело бы так, словно никто за всю ее жизнь не любил ее.
– Ее зовут Дэнсер (dancer – это танцовщица, но в транскрипции ее имя звучит как-то выгоднее что ли,… так что решила не переводить его – прим.пер.), – сообщил Эдвард, – Она танцует… что-то вроде того. Это мило.
И потому что когда-то он сам был танцовщиком, сказала я про себя. Уверена, что Питер тоже это понял.
У лошади даже каждое копыто было с небольшим черным краем, … и это напомнило мне о кожаных наручниках, которые, как Эдвард рассказывал мне, он постоянно должен был носить, … как те, которые были на нем в ту ночь, когда он играл вампира в клетке.
Вскоре Питер и Эдвард
– Ну, они хотят ее усыпить, – сказал Эдвард, – И этот УЕБОК, ветеринар – ты бы видел его! Этот парень лишь напрасно топчет землю! Он ОПОЗДАЛ на ПЯТЬ часов! Зная, что лошадь мучается от боли!
– Не каждый врач – такая же легендарная личность, как Я, – Питер ухмыльнулся.
– Да, ты же не захотел меня усыпить, когда я пришел к тебе на прием, … а я в миллион раз хуже, чем эта невинная лошадка, – он улыбнулся, глядя на нее.
– Это не так, Энтони, – сказал Питер с чувством, – Вы с этой лошадью родственные души, … ты такой же. Ты любишь эту лошадь, … и это прекрасно. Но еще часть тебя видит себя в этой лошади. И ты, скорее всего, думаешь – если эту лошадь спасут, …то тогда и тебя спасут тоже. Но, Энтони, … если эта лошадь… уйдет,… я не хочу, чтобы ты чувствовал, что ты потерян. Ты понимаешь, о чем я?
– Я знаю, что это глупо – так привязаться к этой лошади…, – ответил Эдвард слабым голосом, – Я имею в виду, что я нашел ее только сегодня утром, …и я не должен всего этого чувствовать, … но я люблю ЕЕ. Ты говоришь, что неправильно то, что я так сильно о ней забочусь? Разве это плохо – заботиться о ком-то?
– Нет, конечно же, нет! – Питер немного нахмурился, – Любовь – это прекрасное, самоотверженное чувство, особенно когда ты любишь животное, …но я не хочу, чтобы у тебя оставались ложные надежды, …или чтобы ты страдал в темном углу, если они будут вынуждены избавить лошадь от мук. Я забочусь о ТЕБЕ. Я не хочу, чтобы ты причинял себе боль, если что-то случится с этой лошадью.
Эдвард нахмурился, глядя на Питера так, словно тот был под кайфом.
– Я не буду этого делать, – сказал он, – У меня есть Белла… и Кэти,… я не стану убивать себя из-за лошади,… даже из-за этой.
– Хорошо, – Питер улыбнулся, – Ты говоришь так, словно этого никогда не происходит. Это означает… больше, чем ты думаешь. Ты бы удивился.
Питер увидел небольшое ведерко с морковкой и яблоками рядом с Эдвардом, и он взял одну со словами, – Могу я покормить ее?
– Она не будет есть, – Эдвард покачал головой, … и затем я услышала хруст!
– ЭЙ! – Эдвард завизжал, словно двенадцатилетняя девчонка, – Она ест ее! Как ты это сделал?
– Я просто положил ее ей в рот, – Питер улыбнулся, а затем негромко рассмеялся.
И Эдвард обнял Питера, пока Дэнсер жевала свою первую морковку.
– Белла! – Эдвард взглянул на меня со слезами на глазах, и его голос треснул, – Она ест! У Питера получилось!
Я подошла, сейчас чувствуя приглашение присоединиться, и улыбнулась, когда посмотрела на лошадь. Было прекрасно увидеть любой знак, свидетельствующий об улучшении ее состояния, … о ее желании жить.
– Смотри, она выбирает, какая получше, – сказал Эдвард, и надежда разгорелась в нем с новой силой – это было очевидно, – Она собирается жить, Белла. Я говорил этому шарлатану! Он просто идиот.