Красная армия

Strelok

– Принято.

Остается только гадать, почему привиты были далеко не все обитатели лагеря. Ведь согласно отчетности, дозы с нановакциной поставляются ежедневно в необходимых количествах. Галатея решила разобраться в происходящем. Неожиданные инспекции начальства у людей почти всегда выявляют какие-либо нарушения в работе, случаи проявления халатности - давно известный принцип. Пусть в государственных структурах проведены чистки, уволены или взяты под стражу не отвечающие требованиям чиновники, подрывные элементы полностью не исчезли. Центральная чисто физически не способна уследить за всем.

Смотритель, не дожидаясь команды дезинфекторов, направилась к начальнику объекта. Администрация лагеря обустроились неподалеку в огороженных от основной территории строениях, там находились казармы охраны, лазарет, складские помещения и диспетчерская, откуда контролируется обстановка. Уследить за одиннадцатью тысячами человек и прочих разумных существ дело непростое.

– Вы, Григорий Федорович Микишин?
– обратилась Галатея к работавшему за компьютером человеку в форме МЧС. Начальник лагеря лениво повернулся к бесцеремонно вошедшей в кабинет посетительнице.

– Да, что вы хотели?

– Внести ясность в вопрос с поставками нановакцины. Мне хотелось бы знать, гражданин Микишин, почему в лагере еженедельно случаются вспышки инфекции, уносящие десятки жизней? Я просмотрела отчетность и к своему удивлению обнаружила, что согласно ей препарат поставляется в срок, в нужных количествах. На деле не привитыми остаются тысячи людей, вакцина куда-то пропадает. Мне хотелось бы знать, в чем дело? Вы здесь за все отвечаете.

Глаза МЧСника забегали в разные стороны, резко подскочил пульс и потоотделение. Смотритель безошибочно распознавала по внешним признакам, когда человек врет, а когда нет. Естественные реакции организма, как говорится у людей, с потрохами выдают лжеца.

– Позвольте узнать, а кем, собственно вы являетесь, уважаемая? На каких основаниях вы допрашиваете меня?

– Я - это новая власть!
– Галатея добавила в голос угрожающие нотки и для пущего эффекта сверкнула глазами. Как и ожидалось, нечестный гражданин заметно разволновался, его кожа даже слегка побледнела.

– Вы обвиняете меня в краже препарата. Верно? Но позвольте, для чего мне это нужно делать? И, самое главное, что я с того буду иметь, даже если ни с того ни с сего вдруг решусь провернуть что-то подобное?

– Это я и хочу знать. Куда девается нановакцина? Почему вы фальсифицировали отчетность? Ответьте честно, и я вынесу вам сравнительно мягкий приговор.

– А как же расследование, суд, показания свидетелей и прочие юридические процедуры?

– После Инцидента судебное разбирательство отменено, система сама собирает доказательства вины и выносит вердикт. В вашем случае уже совершенно точно можно говорить о вопиющей халатности, повлекшей за собой гибель нескольких сотен человек... Так ответьте мне, что же происходит? Никакие отговорки вам не помогут, отрицать очевидное бессмысленно, когда вина доказана.

Начальник лагеря, тяжело вздохнув, опустил голову:

– Ладно... вы меня поймали... Я действительно торговал препаратом налево.

– Кому вы сбывали препарат?

– Людям из Адерхиса, то есть с Камчатки... Раз в неделю в установленном месте в море мы встречали корабль местных и передавали им некоторое количество доз.

– Что вы получали взамен?

– Они гарантировали нам и нашим семьям предоставить убежище в их стране. Мы решили свалить отсюда сразу после того, как машины захватили власть.

– Вас не устроил новый порядок. Что ж, понимаю.

– Уж лучше попытать счастье там, -кивнул мошенник на север.
– Среди людей, чем терпеть вашу треклятую технократию. Я, например, категорически не согласен с тем, что машины должны управлять людьми. Да и вообще, меня поддержит половина народа.

– Однако это не оправдывает гибель трехсот пяти человек, вовремя не получивших вакцину по вашей вине.
– Начальник лагеря ничего не смог ответить на это.
– Вот из-за такого циничного отношения к себе подобным у человечества столько проблем. Ваш неуемный эгоизм требует для достижения успеха шагать по трупам собратьев...

– Что вы со мной сделаете?

– Скажите, гражданин Микишин, вас не гложет совесть за содеянное?

– Я старался ради будущего своей семьи, мне очень не хотелось бы, что бы моя дочь росла в обществе, где искусственный разум ограничивает человеческую свободу, указывая, что делать, что говорить, что думать, где машины будут следить за каждым нашим шагом.

– Вы дурак, -констатировала Галатея.
– Перечитавший художественных антиутопий. Никто не собирается ограничивать вашу свободу воли, следить за каждым вашим шагом. Тотального контроля нет. Вы же на протяжении двух месяцев проворачивали свою аферу и никто о ней не узнал бы, если б я не решила лично проверить, как обстоят дела с беженцами.

– И все равно...

– Что все равно? Хотите вернуться в двадцать первый век, жить в грязи, в неведении, что будет завтра, в социуме, где каждого заботит исключительно своя собственная шкура? Где богатые наживаются на бедных, а деньги стали главным мерилом в жизни?

– Так что со мной будет?

– Халатность, повлекшая гибель сотен людей, и государственная измена... Какое, по-вашему, может быть наказание за такие проступки в военное время?

– У меня жена и дочь.

– О них теперь позаботится государство. Раньше надо было думать. Вы назовете имена лиц, сознательно содействовавших вам, расскажете в подробностях о контактах с аборигенами, после чего подвергнетесь процедуре стирания личности.

– Лучше расстрел!
– запротестовал преступник.

– Слишком легкое наказание для подобных вам.

– А как же обещание вынести мягкий приговор?

– Это и есть мягкий приговор. Вас не станут превращать в синтета, будете вкалывать на заводе ближайшие лет шестьдесят.
– С различного рода отбросами общества, неисправимым преступникам не церемонились, как в начале XXI века. Их не садили в тюрьмы, после стирания личности осужденных использовали в качестве дешевой рабочей силы либо подвергали тотальной кибернетизации и превращали в солдат.
– Как говорится, доигрались.