Красная дверь
Шрифт:
— Дело в том, что мистер Теллер чудесным образом выздоровел и исчез из клиники. Я руковожу его поисками.
Форестер покачал головой:
— Это очень странно. Никогда бы не подумал, что Уолтер Теллер может испытывать такого рода приступы. Я знаю, что он очень привязан к своему сыну. Единственный ребенок, насколько я помню.
— Да.
— И с мальчиком ничего не случилось?
— Он собирается отправиться в частную школу.
— Как летят годы! Я помню, когда он родился, как гордился им мистер Теллер, какие планы он строил. У меня сильное подозрение, что он не вернулся
Что-то в его тоне привлекло внимание Ратлиджа.
— Ваш сын был на войне?
— Как вы догадались? Он погиб на Сомме. Я давно хотел поехать во Францию и увидеть его могилу. Но мне не суждено. Я слишком стар для такого путешествия. — Откашлявшись, он добавил: — Но вернемся к Уолтеру Теллеру. Я не буду ждать скорого ответа. Спасибо, что сообщили мне обстоятельства. Общество нуждается в нем. Надеюсь, его выздоровление будет полным.
Ратлидж поблагодарил его и удалился.
На обратном пути в Лондон он думал об отношении Уолтера Теллера к сыну, после чего заехал к Франс.
Дэвид Тревор был в саду, наслаждаясь вечерним ветерком перед заходом солнца, и улыбнулся при виде крестника, вышедшего через французское окно на террасу.
— Иен, у тебя был трудный день. Франс говорила мне, что ты возвращался в Ярд.
Ратлидж тоже улыбнулся и опустился на стул.
— Как вы себя чувствуете?
— Не хочу тебе лгать — опыт был не из приятных. У меня ушибы, и я не помню, как я их заработал. Но мы выжили, и это главное. — Он поднял забинтованную руку. — Франс позаботилась об этом. Рана неглубокая. Я дешево отделался, учитывая то, что произошло со многими. С вашей подругой все в порядке?
Ратлидж был удивлен, что Тревор помнит о его кратком отсутствии в поисках Мередит Ченнинг.
— Думаю, что да. — Он сделал паузу. — Я вынужден затронуть болезненную тему. Как вы себя чувствовали, имея сына? Когда он родился — в его первые детские годы?
— Это имеет отношение к делу?
— К сожалению, да.
— Я не возражаю поговорить о тех годах. Стать отцом казалось чудом. Я не могу передать словами. Он был таким маленьким и все же таким… реальным. Двигался, издавал звуки, открывал глаза и смотрел на меня. Его ручонки цеплялись за мои пальцы. Даже тогда глубина моих чувств к нему была неожиданной. Я бы сделал для него все. В случае надобности даже умер бы. Все, что я делал до того, не казалось важным. — Тревор криво улыбнулся; позднее солнце ярко освещало его лицо и поблескивало в глазах. — Это кажется абсурдным, не так ли? Не думаю, что я говорил кому-нибудь об этом раньше. Я был смущен. Долгое время я не понимал, что эти чувства естественные.
Его слова тронули Ратлиджа.
— Благодарю вас.
— Надеюсь, придет день, когда ты почувствуешь, что значит иметь ребенка.
Появилась Франс с графином холодной воды. Ратлидж задержался еще ненадолго.
Он провел беспокойную ночь. Хэмиш, всегда готовый пробуждать воспоминания, которые Ратлидж иногда мог похоронить в дневные часы, сильно давил на него, и он смог крепко заснуть только в четыре утра лишь для того, чтобы проснуться
Ратлидж встал, оделся и прибыл в свой кабинет в Ярде значительно раньше других.
В ночных рапортах ничего не упоминалось об Уолтере Теллере, хотя была информация об убийце Байнама.
Нож, использованный при нападении на Ратлиджа, был слишком обычным, чтобы его было легко отследить. Но данные вскрытия указывали, что похожий нож убил Байнама. Пуговица от пиджака была сомнительным доказательством. Адрес на клочке бумаги оказался меблированными комнатами. Женщина, содержащая их, сообщила, что парень лет девятнадцати, светловолосый и веснушчатый, приходил и спрашивал, есть ли в доме свободная комната.
По словам женщины, хотя парень заявил, что в состоянии платить за комнату, она сомневалась, что он уживется с другими ее жильцами — двумя пожилыми мужчинами и старухой.
— Он был беспокойным, — сказал констебль, заглянув в записную книжку, — не мог усидеть ни минуты.
Парень попытался убедить женщину, потом ушел. Она понятия не имела, откуда он прибыл и куда направился.
Теперь это было дело Майклсона. Ратлидж проходил как свидетель — ничего более. Но у него был личный интерес к Билли, и с каждой новой жертвой усиливалось его чувство ответственности.
Он отложил ночные рапорты и стал обдумывать следующий шаг по своему делу. Были веские причины, по которым Теллер мог испытывать приступы депрессии и отчаяния. Будущее сына, его собственные обязательства в отношении своего призвания.
Но все это не могло объяснить его исчезновение.
Или почему его парализовала нерешительность? Если это действительно была она.
Даже в семье Теллер не было согласия насчет причин случившегося. Хотя у Ратлиджа возникло сильное чувство, что они знают больше, чем говорят.
Размышления не приносили пользы. Никто не мог разгадать тайну того, что лежало тяжким грузом на душе Уолтера Теллера, пока он сам не ответит на этот вопрос.
Но Ратлидж чувствовал, что это будет не скоро.
Как долго Ярду придется продолжать поиски? Когда будет принято решение прекратить их? Это продолжалось дольше, чем обычное дело об исчезнувшем лице, потому что Уолтер Теллер был Уолтером Теллером. Но почти весь персонал был брошен на охоту за убийцей Байнама.
Ратлидж уже собирался выйти из кабинета, чтобы поговорить со старшим суперинтендентом Боулсом, когда его остановил сержант Гибсон:
— Внизу констебль с сообщением. Лучше поговорите с ним сами.
Ратлидж спустился в вестибюль, где нашел одного из людей сержанта Биггина, запыхавшегося после поездки на велосипеде через Лондон.
— Это срочно, сэр. Сержант Биггин спрашивает, не можете ли вы сразу приехать в клинику.
Поместив велосипед в багажник своего автомобиля, Ратлидж спросил констебля:
— Что произошло?
— Вам лучше поговорить с сержантом, сэр.
Они были на полпути к клинике «Бельведер», когда Ратлиджу показалось, что он заметил Чарли Худа, идущего в другую сторону. Он выругался, потеряв его из виду, но транспорта было много, и ему приходилось следить за автомобилями, грузовиками и телегами, заполнявшими улицу.