Красная капелла. Суперсеть ГРУ-НКВД в тылу III рейха
Шрифт:
Снующие туда-сюда черные «ситроены», прогулки Маргарет, появление Кента на улицах, переброска заключенных, суета Панвица и его людей — за всем этим строго следят, все отмечают невидимые наблюдатели, выполняющие распоряжения Треппера.
Для того чтобы стряхнуть с себя оцепенение, в которое он погрузился из-за своего вынужденного уединения, и начать действовать, Трепперу нужен был только повод; как только он наметил себе цель — следить за зондеркомандой, «как тигр за своей жертвой», захватить ее, — жизненная энергия вновь забила в нем ключом. Он организовал службу наблюдения с помощью старого товарища Алекса Лезового, который теперь играет роль «начальника штаба», прежде принадлежавшую Гроссфогелю. Его люди фотографируют каждую машину, каждого пешехода, входящего или выходящего из дома на улице Курсель (сюда недавно переехала зондеркоманда).
Это наблюдение — подготовка к действию. Ведь не только Панвиц предчувствует, что высадка союзников неизбежна. Думая о ней, Большой шеф в свою очередь разработал невероятно дерзкий план…
Треппер убежден, что Большая игра близится к концу. Разгром немецких армий на Западе позволяет надеяться на очень скорое окончание войны. Следовательно, ничто не помешает осуществлению его плана: напасть на зондеркоманду, захватить ее личный состав. Ему было бы приятно, закончив игру, взять в плен тех, кто преследовал его несколько лет и кто отнял у него столько близких людей.
Он создал ударный отряд из тридцати хорошо вооруженных человек. План нападения подготовил Алекс Лезовой. Он гарантировал успех операции: «Единственным средством уйти от нас будет для них самоубийство». Большой шеф со смехом ответил: «Не бойтесь! В этом на них можно положиться: они не покончат с собой!»
Разумеется, надо было предупредить Москву. Радиограмма с просьбой разрешить операцию была отправлена. Ждали ответа.
Когда бронетанковые части Леклерка подошли к Парижу, Панвиц и его люди упаковали чемоданы. Их настроение, конечно же, было довольно кислым. Они много работали, перенесли разочарования и неудачи, трепали себе нервы, устраивая облавы, или, как некоторые из них, пытали людей; но если подвести итоги, эти три года были все же удачными. Никто из них не погиб в Париже: здесь умирали реже, чем в Сталинграде или в Тобруке.
Они жили на широкую ногу, поселившись в домах миллиардеров; ели продукты с черного рынка, напивались — и еще как, словно сущие Бахусы! Женщин — сколько хочешь. Деньги — в изобилии.
И приходилось оставлять все это…
Отъезд из восставшего Парижа состоялся 26 августа. Бронеавтомобили, между ними — машины, также ощетинившиеся дулами автоматов. Колонна обогнула забаррикадированные улицы, беспрепятственно проехала по пригородным районам, соединилась с обращенными в бегство армейскими частями и направилась на Восток, в Германию.
Поскольку ответа из Москвы не было, Треппер запер в ящик свой план нападения и передал в распоряжение отряда Сопротивления тридцать своих боевиков.
26 августа Большой шеф покидает свое убежище на улице Мен и вместе с Алексом Лезовым устремляется на улицу Курсель.
С большим трудом они добираются туда, но с момента бегства зондеркоманды прошло уже два часа. Консьерж и его жена встречают их, все еще дрожа от страха; когда Кент садился в машину, он крикнул им: «Держите язык за зубами и не думайте, что все кончено: мы вернемся!»
Возвращение героя
В октябре 1944 года, через два месяца после освобождения, советская военная миссия прибыла в Париж и разместилась сначала в помещении бывшего посольства Литвы, затем в здании бывшего посольства Эстонии, на бульваре Ланн. Ее возглавлял подполковник Новиков.
Большой шеф вскоре связался с ним, и было решено, что он уедет при первой возможности, как только появится транспорт.
Ожидание могло затянуться. После бешеной гонки по Франции вермахт пришел в себя у берегов Рейна и остановил продвижение союзников. Мир, забрезживший к осени, был отодвинут на следующую весну. Эти обстоятельства не позволяли надеяться на скорое восстановление сообщения между Парижем и Москвой.
Треппер употребил время ожидания на розыски членов своей сети, остававшихся на свободе, выяснение участи тех, кто был арестован.
В конце ноября Новиков объявил ему, что личный самолет Сталина только что приземлился в Бурже. На нем во Францию вернулся Морис Торез, который провел в Москве последние четыре года. Трепперу было забронировано место на обратный рейс. Он упаковал чемоданы и стал ждать, когда его пригласят в Бурже. Ожидание продлилось больше месяца. В конце концов категорическая телеграмма из Кремля заставила завести моторы, 6 января в девять часов утра Большой шеф полетел в Москву.
Война вынуждала лететь самым длинным маршрутом. Садились в Марселе, Кастель- Бенито, Каире, Тегеране и Баку.
Наконец, 14 января в четыре часа дня самолет приземлился на небольшом подмосковном аэродроме.
Шесть лет прошло с тех пор, как Большой шеф в последний раз покинул Россию. Шесть лет, наполненных радостями и тревогами, болью и торжеством. Шесть лет борьбы. Он не собирался кичиться своими заслугами, но все же был преисполнен гордости за проделанную работу.
На аэродроме его ждала машина. Треппера привезли в Центр, на Знаменку. Сразу же провели в кабинет Директора. Их разговор был коротким.
— Какие у вас планы на будущее? — спросил Директор.
— Прежде чем говорить о будущем, может быть, мы могли бы обсудить и прошлое? Почему вы не поверили мне с самого начала? Как вы могли так плохо и непоследовательно работать? Разве я вас недостаточно полно информировал?
— Вы вернулись, чтобы требовать отчета?
— А почему бы и нет?
— В таком случае в моем кабинете мы этого не решим.
Большого шефа немедленно отправили в тюрьму, на Лубянку. Он проведет здесь десять лет жизни.
О том, как в дальнейшем сложились судьбы его героев, Жиль Перро рассказывает следующее:
Иоганн Венцель в январе 1943 года бежал из-под ареста. После войны попал на Лубянку и провел несколько лет в заключении. Дальнейшая его судьба автору неизвестна.
Клод Спаак избежал ареста и пережил войну. Его жена, Сюзанна Спаак, казнена вместе с Фернаном Порьолем в тюрьме Френ незадолго до освобождения Парижа.
Херш Сокол погиб под пытками в лагере Бреендонк.
Мира Сокол казнена.