Красная кнопка
Шрифт:
– Та-а-ак, – Талеев схватывал на лету, – значит, к этому моменту мы должны пройти пост у входа в коридор и охранников в холле…
– Все верно, – ответил снайпер.
– Остаются видеоконтроль и фургон, полный вооруженных бойцов, во дворе.
– Здесь, командир, действительно наше слабое место. Вадим, конечно, уверяет, что в одиночку блокирует фургон, только вряд ли это у него получится. Выход из автомашины возможен одновременно в разные стороны, а бойцы там сидят опытные… Вот если бы…
– Что?
– Я бы мог со своего столба очень помочь ему с охранниками. Да и антенны с крыши фургончика, принимающие видеосигнал, ничего не стоит отстрелить,
– Давай-ка, Вит, рассмотрим повнимательней всю твою фотосессию. Не зря же ты старался. Так, так… Это и есть фургончик? Симпатичный. И как удобно стоит… Точно, вот приемные антенны, вот передающая… А здесь, у кабины, что за тень на асфальте? Ну-ка, приблизь, пожалуйста, и подретушируй. Так, еще чуть… Непонятно… А если развернуть? Ага, отлично! Ребятки, это же не тень, а канализационный люк! Считайте, что вопрос с перемещением фургона решен. Так, Вадик?
– Однозначно, командир! Глазастый ты, однако…
– Я старый, больной и опытный.
Гера выпрямился и потянулся.
– Отдыхать никому не предлагаю. Пусть каждый до мелочей продумает свою роль. Техническим обеспечением заниматься уже некогда…
– А что же будет с Владимиром Семеновичем? – раздался робкий голосок Ксении Кольцовой. – Ему же лечиться надо!
Все как-то разом притихли, внезапно осознав реальную правоту вопроса девушки. Ответил за всех Талеев:
– Конечно же, Ксюшечка! Обязательно будем лечить. И вылечим! Только увезем сначала в самое безопасное место. Я вам больше скажу. Еще абсолютно ничего не зная о такой грандиозной работе, которую вы все здесь проделали, я поговорил на эту тему с одним моим хорошим приятелем, почти всемогущим. Так вот, оказывается, что современные аппараты гемодиализа могут быть не только стационарные, – Гера кивнул на компьютер, – но и переносные. И даже совсем небольшие по размеру. И этот приятель сумел отыскать и приобрести такой. Мало того, он установил его на своем личном самолете, который отдал – разумеется, временно – в мое распоряжение. Так что сейчас этот самолет ожидает нас с Владимиром Семеновичем на одном частном аэродроме в ближайшем пригороде Санкт-Петербурга. Не надо ни о чем беспокоиться! Вы лучше тоже собирайтесь потихоньку, потому что после нашей работы на этом самолете мы улетим все вместе. Должна же у полковника быть заботливая и любящая сиделка, правда?
Девушка кивнула и постаралась незаметно утереть ладонью полные слез глаза. Журналист повернулся к Гюльчатай:
– А я бы с удовольствием кофейку попил. Приготовишь быстренько?
– И быстренько, и качественно. Пойдем на кухню.
Когда они остались одни, Галина, глядя прямо в глаза Талеева, поинтересовалась:
– С твоим недавним ранением и наверняка не безоблачным времяпровождением в Москве ты просто не можешь выглядеть таким свежим и отдохнувшим. Рассказывай, на какие «колеса» тебя подсадили? Или на иглу?
Гера хмыкнул, улыбнувшись, и начал рыться в глубоком кармане брюк:
– Ничего-то от тебя не скроешь, Кассандра… Вот, смотри, – он протянул девушке полупустую упаковку какого-то лекарства.
Галя внимательно рассмотрела ее, потом долго читала текст на иностранном языке и, наконец, призналась:
– Ну, Талеев, удивил! Я лишь краем уха слышала о таком, – она вернула ему упаковку, – но, честно
– Что ты о нем слышала, Галчонок? А то мне сунули и приказали принимать, но ничего не объяснили. Зато чувствую я себя просто потрясающе!
– Это продукт одной секретной военной англо-американской лаборатории. В рамках НАТО. Но начинали разработку, кажется, японцы. Сам активный компонент лекарства держится в строжайшей тайне. Действует он на генетическом уровне, изменяя биоритмы клеток человеческого организма. Это увеличивает период их активности…
– А по-русски?
– По-русски? Посмотри на себя. Ты давным-давно должен лежать в глубоком обморочном сне от потери крови и растраты всех энергетических запасов организма. Вместо этого не только жив, но бодр, работоспособен и не ощущаешь никакого дискомфорта. Этот стимулятор, когда его смогут производить в промышленных объемах – если такое вообще произойдет, – будет использоваться военными в период ведения открытых боевых действий, бойцами спецподразделений и тому подобное…
– Так это ж здорово!
– «Приятель» угостил? Ладно, можешь не говорить, и так понятно. Здорово-то здорово, но чем это закончится, я абсолютно не представляю…
– Вот и не парься. – Талеев беспечно потряс остатками упаковки. – Этого хватит еще на сутки, а потом мы будем уже далеко отсюда. – Он ласково чмокнул девушку в щеку. – И я буду в полном твоем распоряжении на весь восстановительный период.
Гюльчатай, отвернувшись, включила кофемашину и еле слышно прошептала:
– Было бы к тому времени что восстанавливать…
Механиком на подводной лодке был молодой, едва отпраздновавший свое тридцатилетие, офицер. Он и погоны-то капитана 2 ранга не успел, наверно, как следует обмыть, получив их буквально перед самым выходом субмарины в плавание. Но «правил» он своей боевой частью железной рукой. Шутка ли сказать: половина всего личного состава такого стратегического гиганта находилась в его прямом подчинении.
А опыт настоящих морских походов имелся, дай бог, у десятка человек! Это вам не 70-е или 80-е годы прошлого века, когда ежегодные «автономки» – а то и две в год – были нормой для любого экипажа. Уже с 90-х годов, вместе с повальным бегством с флота офицеров и мичманов, начало зарождаться поколение моряков-подводников, не знакомых с океаном. Смех, да и только! Лодки ржавели и разрушались, на ремонт не было денег. А уж на строительство новых – тем более. Некому стало обучать матросов азам флотской службы даже в береговых учебных центрах, «на кошечках», так сказать.
А теперь, когда что-то, наконец, зашевелилось, приходилось пожинать плоды прошлого сумасшедшего десятилетия. И путь был один, его указал еще наш великий вождь: учиться, учиться и учиться! День и ночь, на берегу и в море, не зная жалости ни к себе, ни к подчиненным. Тогда не будет больше «Комсомольцев» и «Курсков», не будет неведомых аварий и погибших героев…
Командир БЧ-5 капитан 2 ранга Горелов Станислав Денисович шел именно таким путем. Сергей Редин не собирался мешать ему ни единым своим замечанием. Практические отработки аварийных ситуаций в отсеках чередовались с теоретическими занятиями, их сменяли уход за материальной частью и часы напряженных вахт. Было действительно трудно.