Красная лента
Шрифт:
— Ты сейчас где?
— У тебя на работе.
— Уркарт там?
— Да.
— Пускай он сделает вскрытие. Я хорошо погуляла, поела и немного выпила, так что руки у меня могут дрожать. К тому же сейчас не моя смена. Уже скоро полночь. Оставь меня в покое.
— Мэрилин, мне очень нужно, чтобы ты провела это вскрытие. Мне необходимо, чтобы его сделала именно ты, по нескольким причинам. Я хотел бы назвать тебе их, но не по телефону. Позволь мне заехать за тобой. Мне нужно знать, кто этот парень.
— Завтра…
—
— Да ладно тебе, не надо мне вешать лапшу на уши. Что это за мелодраматическое дерьмо?
Миллер был ошеломлен.
— Я не знаю, что я сделал, Мэрилин…
— Ты не знаешь, что ты сделал? Ты только себя послушай! Ты не знаешь, что ты сделал? Как насчет похищения вещественного доказательства или соучастия в его сокрытии? Как насчет привлечения городского служащего к похищению вещественного доказательства? Как тебе для начала?
— Послушай, я знаю. Мне жаль, мне очень жаль… Я не хотел поставить тебя в подобное положение, но только трое или четверо людей имеют более-менее нормальное представление о том, что происходит, и я хочу, чтобы так было и впредь. Я не могу позволить, чтобы это вышло наружу. Расследование забрали федералы…
— Что?
— Ты не знала, что делом теперь занимается ФБР?
— Нет. А когда это произошло?
— Вчера.
— То есть ты хочешь сказать, что тебя отстранили от расследования, но ты все равно хочешь, чтобы я приехала и сделала вскрытие трупа, который может быть напрямую связан с делом, которое только что у тебя отобрало ФБР?
— При создавшемся положении они не связаны, Мэрилин…
— Так же не связаны, как последняя услуга, которую я тебе оказала, была не связана с расследованием, которое ты вел? Или они не связаны как-то иначе?
— Ладно, — сказал Миллер. — Мы еще даже на свидание не ходили, а уже ссоримся.
— Это не шутка, Роберт.
— Нет, извини, ты права. Я просто не понимаю, почему ты сердишься на меня.
Мэрилин помолчала, потом громко вздохнула.
— Насколько все плохо? — спросила она.
— Я не хочу говорить об этом по телефону, Мэрилин. Уже поздно. Извини, что побеспокоил. Уркарт все сделает.
— Ты попал в беду? Я сейчас серьезно спрашиваю, Роберт. У тебя неприятности?
— Я не знаю, Мэрилин. Я в самом деле не знаю, что мы нарыли.
— Ты знаешь… Черт, о чем я думаю? Уже почти полночь. Боже, Роберт Миллер, опять ты втянул меня в какое-то дерьмо! Не знаю, что я делаю… Я буду через полчаса.
Она повесила трубку до того, как Миллер успел что-то сказать.
Миллер ждал Мэрилин в вестибюле, он не мог попасть в лабораторию коронера без разрешения. Когда она появилась в конце коридора, Миллер уставился в пол. Мэрилин выглядела подавленной, и Миллер по выражению ее лица понял, что она рассержена. Она нервничала из-за создавшейся
— Мне это не нравится, — холодно сказала она. — Я сделала то, чего не должна была делать. Теперь ты вызываешь меня во внерабочее время. Что мне делать, Роберт? Мне отметиться в журнале, а потом придумать какое-нибудь объяснение, почему я нахожусь здесь посреди ночи? Или ничего не говорить, просто написать отчет и дождаться, пока кто-нибудь сложит два и два и поинтересуется, что я здесь делала? Я встретила Уркарта и сказала, что кое-что забыла. Убедительно звучит, да? Да, я забыла в офисе что-то настолько важное, что вернулась за этим посреди ночи. И, пока была здесь, я подумала: а почему бы между делом не провести вскрытие?
Миллер молчал.
— Где ты нашел машину?
— В бедняцком районе.
— В том, где жила та негритянка?
— Да.
— Тогда они связаны.
— По всей видимости.
— А этот анонимный звонок? Он же не был анонимным, верно?
Миллер кивнул.
— Это был он?
— Да.
— Получается, что тебя сняли с дела, федералы забрали его себе, но ты не собираешься докладывать им об этом трупе.
— Верно.
— И где же в этой истории мое место?
— Ты скажешь, что ничего не знала, — ответил Миллер. — Сделаешь дело и скажешь, что была не в курсе.
— Но я знаю…
— Это не значит, что ты обязана это говорить.
— Так вот как ты действуешь? — спросила она.
В ее вопросе чувствовалось подозрение, которое ударило Миллера в самое сердце: «Ты спустил Брендона Томаса с лестницы и убил его? Ты убил человека, а потом заявил, что это был несчастный случай?»
— Нет, — возразил Миллер.
— Но именно об этом ты меня просишь!
Миллер опустил глаза. Он чувствовал груз ответственности. Он вспомнил обещание, данное Наташе Джойс. Ощущение потери и крушения стольких надежд захлестнуло его, словно пунами. Миллер чувствовал себя больным, одиноким, уставшим человеком. Вопрос заключался в том, имело ли значение хоть что-то. Он хотел знать, какое право имел Джон Роби разрушить его жизнь и разбросать ее кусочки.
— Чего ты хочешь от меня? — спросила Мэрилин. — Ты хочешь, чтобы я нарушила закон? Чтобы я нарушила протокол? Ты хочешь, чтобы я провела вскрытие и не включила это в отчет?
— Я хочу знать, кто он, Мэрилин, вот и все. Я хочу знать, кто этот парень. Я знаю, как он умер. Я знаю, что с ним произошло. Я знаю, что кто-то обвязал вокруг его шеи ленту и запер его в багажнике машины, а потом сжег машину дотла.
— У него вокруг шеи была обвязана лента?
— Если верить Грегу Рейду, да.
— О боже, нет!
— Да. В бардачке была обнаружена целая коллекция разных лент.
— Тогда кто это? — спросила она.
Миллер покачал головой.