Красная линия (фанфик Сумерки)
Шрифт:
И если ты думаешь, ты напугаешь меня достаточно, чтобы держать меня взаперти, подумай еще раз. Я оттрахаю ТЕБЯ для разнообразия. Я разрушу тебя, даже если это займет годы!
_
Прим. автора:
Ну что вы думаете о сильной стороне Эдварда, которая наконец проснулась? Он тут немного прозрел. Огромный прорыв. Только теперь всё станет более опасным для него и его людей. Держитесь все! Возьмитесь за руки, так никто из нас не потеряется!!
Глава 25. Лучшее Лекарство.
EPOV
«Виктория не только сутенер и владелец клуба», – мы сидели в тускло
Чарли был готов выслушать мою историю, в руках у него был блокнот и ручка, но он ничего не писал. Он смотрел на меня, и, на этот раз, я не отвел взгляд. Я хотел, чтобы он видел в моих глазах, что я говорю правду.
«Ты видел, как она кого-то убивает?» – спросил он, никак не реагируя.
«Да», – я сглотнул, зная, что мне придется рассказать это. Эмметт единственный человек, кому я рассказал. И это было сразу после того… и я не говорил об этом с тех пор… но никогда не забывал об этом.
«Я не знаю, почему она сделала это», – начал я, «Может он увидел что-то, что не должен был видеть, или её семья передала его ей, чтобы избавиться… не знаю. Но я могу сказать, что видел».
Чарли кивнул и начал писать, но я понял, что он был готов, чтобы я продолжил.
«Это было вскоре после того, как я стал принадлежать Виктории. После этого ритуала с кровью…» – сказал я, пытаясь вернуться к этой ночи, чтобы не забыть ни единой детали… пока я рассказывал это вслух.
Тогда мне еще нельзя было свободно ходить по клубу. Виктория еще не относилась ко мне как к рабу. Я много болтал, спорил, требовал свободы, чтобы навещать дочь и могилу Тани, что не было позволено.
Я никогда не пытался сбежать, но меня всё равно дрессировали. Я сидел в подвале в клубе, в своей клетке, такой же, как клетка вампира наверху в зале, в которой я когда-то начну работать.
Как всегда голый, я не был ранен или испуган, только голоден. Я ждал Викторию, надеясь, что она принесет мне что-нибудь поесть. В этот день я учил разные позиции, какие команды она будет говорить, чтобы я исполнял эти позиции, и как мне нужно отвечать ей, чтобы мой тон был уважительным… и как сдерживать себя от разговоров или даже криков боли, пока мне не разрешат этого.
Я был истощен мысленно и не ел целый день. Она сказала, что я пока не заслужил этого. Я был один в ярко освещенном помещении около двух часов, когда услышал её шаги.
Только она была не одна. Я слышал приглушенный, мужской голос до того, как увидел их, казалось, он умоляет кого-то испуганно и отчаянно.
Виктория втащила его в подвал, ему было около 18-19 лет. Он был довольно симпатичный, загорелый блондин, типичный калифорнийский парень. Он был голый, на шее ошейник, запястья в наручниках за спиной. Он был на коленях, пока Виктория тащила его, его лицо мокрое от слёз, тело слегка влажное от пота.
Казалось ему не причиняли боли, и нигде не было крови, но из-за чего-то он сотрясался всем телом и чуть ли не рыдал в голос. Они молча поглядывали на меня в моей маленькой тюрьме.
На
Я чуть не заговорил с ней, но вспомнил целый день тренировок, и молчал, пока мне не разрешат говорить.
«На колени», – потребовала Виктория, увидев, что я сижу на заднице.
Молча, я приподнялся и сел на колени, как она учила, прямая спина, руки сзади, голова поднята, глаза смотрят вниз.
«Очень хорошо, мальчик», – похвалила она.
Голова мальчика была почти полностью обмотана серебряным скотчем, он смотрел на меня с отчаянием… он тяжело и прерывисто дышал, пытаясь сказать мне что-то своими глазами… Один глаз был ярко-голубой… другой зеленый.
«Я хочу, чтобы ты смотрел на него», – заявила Виктория, и я полностью поднял глаза на него.
«Эдвард, должно быть ты находишься под впечатлением, что я слабая, потому что я женщина», – сказала она, её накрашенные губы слегка скривились в ухмылке, «Я заплатила за тебя, а ты еще пререкаешься со мной. Ты думаешь, что всё еще имеешь право слова в своей жизни. И ты сопротивляешься мне и моим тренировкам. Не сильно… но я вижу этот взгляд, когда приказываю тебе что-то, нахмуренные брови, когда я закрываю тебя в клетке. Тебе пора понять, кто здесь босс. И увидеть, какие ужасные вещи могут случиться с тобой, если ты не будешь подчиняться мне, как должен».
Я вернулся в настоящее, посмотрел на Беллу и Чарли и вздохнул. Я не хотел пересказывать каждую деталь той ночи, но знал, что я должен наконец сделать правильный шаг. А это всегда тяжело.
«Несколько часов», – я посмотрел на Чарли, мне было страшно от того, что я могу увидеть в глазах Беллы, если посмотрю, «Мне казалось, что это заняло несколько часов. Она пытала парня. Я не имею в виду, пытала плёткой. Она начала с его пальцев и ножниц для мяса. Не сказав ему ни слова, она начала отрезать кончики его пальцев, пояснив, что она должна уничтожить всё, по чему его можно будет опознать, если найдут тело. Потом его зубы. Она СЪЕЛА кончики пальцев… на его глазах… и его крики были…»
Я задрожал, и через секунду Белла сидела рядом со мной, обнимала меня и держала за руку. Чарли не возражал, писал в своем блокноте, его взгляд был холодным.
«Она наслаждалась этим. Это напугало меня больше всего, кроме чёртовых воспоминаний, которые я никогда не смогу забыть. Она смеялась над нам и мучила его, пока убивала. И она не торопилась. Мне было плохо, но я не ел ничего целый день, иначе меня бы тошнило всё это время. Я умолял её, кричал и плакал, просил, чтобы она прекратила… потом, когда бедный ребенок был изуродован, но всё еще жив, я умолял её закончить это. Хотя бы закончить его мучения. Всё, что она сказала, это «смотри и учись, Эдвард. Смотри и учись».