Красная машина
Шрифт:
Англичане своей откровенной грубостью подзадоривали – в близости к мордобою русский человек чувствовал себя поувереннее, от футбольной площадки веяло чем-то родственным, родным.
И англичане-футболисты не были хулиганами – просто прошли школу регби, незнакомого россиянам. Когда русские игроки втянулись в футбол и матчи приняли международный характер – раскладка сил на поле стала несколько иной. Газетчики отмечают большую физическую крепость своих футболистов против недостижимой пока ловкости англичан.
Под ловкостью надо понимать специальную тренированность
Русские игроки изучали футбол в партнерстве и в соперничестве с англичанами. Новички в футболе, они, однако, были опытными спортсменами. И происходило то же, что и с канадским хоккеем, – иностранная игра приспосабливалась под свои козырные достоинства. В хоккее, допустим, довольно долге противились силовым приемам, а теперь вот и в футболе без них не обходится.
Историки футбола много говорят про артистизм и темперамент, привнесенный латиноамериканцами в английскую модель игры. Но почему-то забывают про самостоятельность русских игроков, принявших английскую манеру с большими и существенными оговорками. В общем-то понятно, почему забывают, – уже во втором своем десятилетии наш футбол надолго изолировался от мирового…
Сначала было слово… Ну, может быть, не совсем сначала – слово и дело спортивное существовали параллельно, одновременно. Во всяком случае, спорт без своей прессы ни дня, пожалуй, не прожил. Россия уже привыкла к газетному слову и не могла принять (не говорю понять) явления, не отражаемого регулярно в печати.
И то, что заметка, заочно знакомящая русского читателя с футболом, появилась в разделе «Игральный спорт» (освещавшем шахматы и карты) журнала «Охотник», очень в характере тогдашних направленности и восприятия…
Танцевать следовало от чего-то знакомого, как печка.
Охота – никак не меньшая энциклопедия русской жизни, чем «Евгений Онегин». И со всеми более поздними спортивными жанрами она органично связывается. Знаменитые футболисты братья Старостины были сыновьями царского егеря. Откуда и порода, откуда и здоровье. Похоже, что породы и здоровья природного российским спортсменам хватило до Олимпиады-56.
Дальше самородки встречались совсем не часто, а сегодня их, пожалуй, и вовсе нет.
Экология – во всех смыслах – тому объяснение.
Постоянным клиентом егеря Петра Старостина, между прочим, был богач Василий Прохоров – один из первых авиаторов, летавший на собственном «Фармане». Андрей Старостин вспоминает, что Прохоров подарил отцу снимок с надписью: «И в Сибири люди жить привыкают…» На снимке – разбитый аппарат вверх колесами, а возле аэроплана стоит миллионер-летчик вместе с авиаторами Ефимовым и французом Пэгу…
Старейшим среди спортивных журналов был коневодческий – по рангу в спортивной среде. Как до последних времен «Новый мир» в литературной. Некоторое время его редактировал Гиляровский – и в мемуарах пишет, с какими уважаемыми людьми сводила его (его-то, и безо всяких журналов знавшего всех примечательных людей России) работа в спортивном издании.
Конечно, особняком стоял журнал Дяди Вани, «Геркулес», сохранявший колорит личности издателя. И, конечно, в нем публиковался Александр Куприн.
Память о велосипедном буме – в подшивках велосипедных журналов: их в России издавалось едва ли не с десяток: «Циклист», «Велосипедный спорт», «Велосипед», «Самокат»…
Суворинское «Новое время» много писало о спорте, в основном с издевкой, не считая за серьезное дело… И критика давала дивиденды – русский человек внушаем, но и недоверчив.
Понятие «спорт» вбивалось в буйные головы с азартной (один журнал, кстати, так и назывался «Азарт») настойчивостью: «К спорту» (замечательное издание, от него и сегодня не оторвешься – рассматривая следующее десятилетие, мы наверняка обратимся к нему подробнее), «Русский спорт», «Атлетика и спорт» (тоже журнал Дяди Вани), «Спорт и наука», «Спорт и здоровье», «Спорт и жизнь», «Спорт и личность», «Спортивная жизнь», «Спортивное слово»…
Уважением пользовался журналист-летописец, провозглашенный «Нестором российского спорта» – Георгий Дюперрон, известный и как секретарь петербургской футбольной лиги и Всероссийского футбольного союза…
В семидесятых-восьмидесятых годах у нас наряду с весьма содержательным журналом «Театр», где сотрудничали лучшие критики, котировался (особенно в провинции) тонкий журнальчик «Театральная жизнь», редактируемый Юрием Зубковым, осуждаемым интеллигенцией за верноподданичество и черносотенность. Чем же брала «Театральная жизнь»? Да только тем, что постоянно печатала сообщения обо всех спектаклях во всех театрах, приводя полный перечень занятых в них артистов, фамилии режиссеров, художников, бутафоров и прочих, никого не забывали.
Подобная памятливость и внимание к рядовым участникам действа отличали и спортивные издания начала века…
Глава 2
Десятые годы
Если очень кратко, не повторяя уже сказанного (и справедливо, к сожалению, на века сказанного) великими о России, выразить происходящее с большинством из нас в этом конвульсивно завершившемся столетии, то иных слов, кроме «мучаемся», и не подберешь.
Мучаемся в истории, а не живем на земле, уже эдак девять десятилетий…
Идеология отнявшей у нас XX век власти заставляла жителей России и стран, к ней присоединенных, считать наибольшим везением, что ежедневность, ежеминутность, ежесекундность их быта принадлежит истории.
Вполне можно допустить, что привитое господствующей идеологией ощущение обязательной причастности к абстрагированной от прав на самостоятельную частную жизнь истории в той же мере спасло и сохранило одних, в какой погубило других.
И чудом сохранившиеся научились и других научили: не проникаться глубоко судьбой погубленных.