Красная машина
Шрифт:
Но тогда Уточкин выжил.
У Юрия Олеши (одессита) есть странный рассказ, основанный на детских впечатлениях, когда потерял он цепь с чужого велосипеда, и в поисках того, кто спас бы его в неприятнейшей ситуации, встречается с Уточкиным, который впопыхах (он мчится с друзьями на автомобиле) не разобрался в случившемся, но все равно сразу встал на сторону чувствующего себя несчастным ребенка…
Сергей Исаевич Уточкин скончался в сумасшедшем доме за год до Октябрьской революции. Ему было
В советском фильме, сделанном на Одесской студии и посвященном Уточкину, ни о каком сумасшествии, разумеется, не могло идти речи.
Бравого супермена играет Олег Стриженов, и единственная дань реальности – рыжий цвет волос актера. Играет Стриженов хорошо, но не про то – что, конечно же, не его вина. Он играет по сценарию, где вроде бы и нет противоречия фактам жизни: спортсмен, механик, благородный человек… Но что-то главное пропало.
Киноистория Сергея Уточкина начинается, впрочем, не фильмом Одесской студии.
Борис Бабочкин с определенного момента тяготился славой, принесенной ему ролью Чапаева. Один из крупнейших актеров современности, видный режиссер, поставивший примечательные спектакли из репертуара русской классической драматургии, мастер, с большим успехом работавший на подмостках разных театров, он не мог не надеяться, что будет в его судьбе и кинематографический образ, который потеснит Василия Ивановича в народной любви. Ему необходим был персонаж-миф, обжитый талантом прославленного актера с той же личной достоверностью.
В сороковом году начались съемки по сценарию, увлекшему Бабочкина. Он играл Уточкина последних лет жизни – умирал он, правда, опять не там, где умер на самом деле. Несчастье случилась с ним на набережной Невы – и по-киношному эффектно. Но в остальном замечательный артист резко отходит от канонов тогдашних оптимистических трагедий. И начальство усмотрело в этой работе ненужную предвоенному обществу рефлексию. Фильм прервали в производстве.
Неудачнику, каким считал себя редко встречавшей понимание Уточкин в жизни, не повезло и здесь.
Как не удалось уйти от Чапаева Борису Бабочкину.
Общеизвестен и множество раз обыгран тот факт, что немедленной популярностью в России (даже в советское время, прежде всего в России) канадский хоккей обязан футболистам, к тому времени всенародно почитаемым.
Игру с шайбой сразу же приняли как свою, раз состязались в ней известнейшие футболисты, год назад победившие англичан у них на родине (и во всемирной силе отечественного футбола никто из нас тогда не сомневался).
А футбол обязан популярностью велосипеду, занимавшему в XIX веке такое же место в жизни, как футбол в XX-м…
Спорт в сегодняшней понимании к нам ввезли, как картошку, только насаждать его не пришлось – прижился без насилия.
Правда, один-единственный спортивный жанр процветал и прежде – конные скачки. Они очень долго – вплоть до Октябрьской революции – оставались вне конкуренции.
Конечно, в стране не спортивной по сути ее национального характера никакие заимствования не получили бы развития. И уж тем более собственной психологической и всякой прочей окрашенности.
Французская – по приемам – борьба развивалась в русле балаганной лихости и отваги, необходимой в российском быту.
Велоспорт, велогонки – привет из цивилизованного мира. Но все-таки всегда уместным было воспоминание о том, что первый велосипед в России изобрел крепостной.
Ефим Артамонов в 1801 году совершил на своем самокате путешествие из Екатеринбурга в Москву. И бицикл бициклом, но при случае имя «самокат» включали в спортивный обиход.
Велосипед при желании и с конем можно сравнить, и гонку скачке уподобить – первые российские велосипедисты весьма увлекались вольтижировкой. Искали, словом, опоры в более привычном и традиционном спортивном сознании.
Но вот футболу никакого аналога не находилось.
Не лапту же вспоминать?
Выручало уважение к занятиям иностранцев. И скрытый юмор при взгляде на жизнь их в дикой России.
Английский газон на российской почве стоило сеять, а затем тщательно и упрямо подстригать лишь в случае, если иностранцы рассчитывали жить и работать здесь долго.
А раз долго, то без футбола не прожить.
И вряд ли англичане предполагали послужить российскому футболу, в чью возможность, вероятность не имели и малейших оснований верить.
Но вот ведь послужили, поспособствовали, увлекли…
В том футболе, что англичане к нам завезли, все решала физическая сила. В сущности, нам проповедовали регби.
Воспоминание о первых матчах – грубость и увечья. Можно пошутить, что сто лет прошло, а картина – сходная. Столько всякого разного прошли, чтобы вернуться к тому, с чего начали. Грустно. Но ведь и к высокому артистизму приучили, и теперь его жестокостью враз с поля не выгонишь.
Показательный матч футболистов состоялся в перерыве между заездами на Семеновском велодроме в Петербурге. Суровая, костоломная игра имела и неожиданный комический эффект – господа спортсмены, бегая по грязи в белых костюмах, то и дело шлепались со всего размаху в грязь и вскоре выглядели трубочистами.
Вот это упоминание о белых костюмах, как деталь, дорогого стоит.
Смех смехом, а победили белые костюмы, вернее, спортсмены, которые уже привыкли в них облачаться.
Спорт уже стал аристократичным.
Пройдет время, и аристократичность начнут из него вытравлять. Но в первом десятилетии века многое решала принадлежность спорта привилегированному классу.
И это не закрывало в него дорогу талантам из народа – напротив, в спорт стремились и приходили, как Ломоносов в науку…