Красная нить

Горбунова Екатерина Анатольевна

Стало совсем страшно. Даже пятки похолодели и сердце запрыгало в ушах. У Лиса было так пару раз: в садике, когда на утреннике он учил-учил стих, а рассказать не смог, и когда кровь на анализ перед школой брали. Оба раза приходилось махать перед носом Елисея вонючей ваткой. А сегодня вместо ватки оказалась горячая ладошка Докии, скользнувшая в его руку, и крепко-крепко сжавшая, что Лис передумал бояться.

Валентина Максимовна прошлась туда-сюда по классу. Потом остановилась. Набрала в грудь много воздуха, словно собралась рассказывать что-то долгое и нравоучительное, но в итоге произнесла лишь:

– Так

разве это плохо, когда люди друг друга любят? – так произнесла, что Лис опять воспрянул, а вот Ельникова расплакалась.

Через месяц у мамы Лиса закончился отпуск. Но мама Докии – тетя Лена – пообещала забирать детей со школы и следить, чтобы все было в порядке. У нее пока отпуск не заканчивался. Вернее, он еще даже только начинался, как объяснила Докия: скоро у них должен был родиться малыш, и ее маме еще долго сидеть дома. Будет гулять с братишкой или сестренкой, и заодно встречать. И сообщила:

– Уже коляску купили.

Лис посмотрел на Евдокию и прикинул, если она такая маленькая, каким же будет тот, новый, ребенок? Пожалуй, ему даже не коляска понадобится, просто тетя Лена положит его в карман и будет так ходить, совсем не напряжно.

Но когда выпал снег, и Докия стала старшей сестрой, у тети Лены перестало получаться забирать ребят после школы. Приходилось привлекать к этому делу бабушек. А они вечно куда-то торопились. Или норовили угостить той едой, которую считали правильной, например, курагой и изюмом. Или вовсе старались забрать Лиса и Докию по отдельности. И так происходило все чаще и чаще. Бабушки почему-то общих разговоров не находили, ограничиваясь приветствиями и прощаниями.

Помощь бабушек Лису не понравилась. Он попробовал поспорить, что уже большой, что может самостоятельно отпирать дверь, и даже знает, как вести себя с незнакомыми. А уж разогреть себе обед в микроволновке – это вообще пустяки.

Бабушка на все доводы приводила кучу своих. Тут и бесконтрольный интернет, в котором Елисею грозит совсем ослепнуть. И маньяки, поджидающие бедного ребенка на каждом шагу. И опека, которая только и ждет, как бы отобрать у вечно работающих родителей сына. И падение успеваемости, потому что самостоятельно делать уроки современные дети не могут. И фаст-фут, которым Елисей обязательно испортит желудок.

Мама, пожалуй, хотела доверять сыну. Но у бабушки было больше опыта, как ее убедить. И слушаться бабушку мама привыкла с детства. Тем более, разговор глаза в глаза плавно перетек в разговор по телефону, и Елисей не мог теперь приводить контраргументы. Провал по всем фронтам!

Лис, понимая эту свою несправедливую беспомощность, распсиховался и устроил дома бог весть что, как назвала это мама. Она потом даже пила на кухне «корвалор» или «колварол» – Лис не запомнил, но очень стыдился за свое поведение.

Так, что даже захотелось себя наказать. Например, встать на горох, как делали давно-давно, при царе. Или полгода не есть сладкого. А ведь скоро Новый Год. Принесут подарки, где будет много вкуснющих конфет! Лис представил, и рот мигом наполнился слюной. Да, пожалуй, это лучше гороха!

Он тихонечко проскользнул к маме на кухню и сказал о своем решении. Мама уставилась на Лиса, будто у него на голове вдруг выросли ослиные уши, или еще что-нибудь совершенно невообразимое, даже захотелось проверить. А потом притянула сына к себе, потрепала по волосам и чмокнула в макушку.

– Иди спать, Лисенок.

Когда Лис забрался под одеяло, пригрелся и начал засыпать, он услышал, как мама позвонила сначала бабушке, и сказала, что решила дать ребенку шанс, а потом, видимо, тете Лене, что, может, дети будут ходить домой вместе, в конце концов, в их время… Дальше он не услышал. То ли мама заговорила тише, то ли навалился сон. Но снилось что-то приятное и обнадеживающее.

Видимо, тетя Лена согласилась доверить Лису Докию: ведь он такой высокий, что его запросто можно принять за третьеклассника, и серьезный – во всяком случае, ему нравилось так о себе думать. Теперь Лис мог в полном праве после уроков брать соседку по парте за руку и провожать ее до самого подъезда, а потом уже идти к себе.

В полвторого обязательно звонила мама, интересовалась, как дела в школе и разогрел ли обед. В три звонил папа, не каждый день, конечно, если получалось, потому что он чаще всего был в командировке, очень далеко, спрашивал всякое, но любой разговор заканчивал напутствием вести себя по-мужски и беречь своих женщин. К ним он, видимо, относил бабушку и маму. Лис добавлял сюда еще Докию. Она, конечно, не женщина, но ведь когда-нибудь станет, лет через десять. И значит, ее надо беречь.

Конечно, беречь Докию получалось не очень, потому что она сама себя хорошо берегла: через дорогу переходила аккуратно, под снежные крыши не лезла, портфель и сменку не забывала и даже шарф всегда завязывала. Чего про самого Лиса сказать было нельзя: вот он мог и не до конца одеться, или чего-нибудь забыть, или не заметить наледь на дорожке и грохнуться со всего маху. Но об этом ребята никому не рассказывали, просто как-то молча решили, что взрослым об этом знать не обязательно, это ведь мелочи.

А еще Лис, однажды разговаривая с папой, попросил привезти ему книжку, по которой можно научиться драться.

– Зачем тебе?

– Мальчики должны уметь драться.

– Мальчики должны иметь другие аргументы, кроме собственных кулаков, – настаивал папа.

– Я имею, – не отступал Лис. – Но ты же дрался?

– Дрался, – соглашался папа. – Но у меня не было минус четыре. Поэтому я хочу, чтобы ты научился договариваться.

– Я буду снимать очки, – обещал Лис.

На этом аргументе спор закончился. Папа так и не ответил, привезет книгу или нет. А у мамы спрашивать – точно бесполезно, она Лиса лучше на фортепиано запишет. Поэтому Лис стал экономить, когда мама или бабушка давали ему деньги на карманные расходы. Сколько может стоить книжка, в которой расписаны боевые приемы, он не знал, наверное, очень дорого, ведь это очень хорошая и нужная вещь!

Ельникова и Санкина по-прежнему зубоскалились, особенно когда Валентина Максимовна выходила из класса по своим делам. Придумывали всякие дразнилки, типа: «Елисей наелся щей» или «Дося это не девчонка, это имя поросенка».

Иногда к ним присоединялся еще кто-нибудь из одноклассников, в основном одноклассниц, почему-то именно девочек больше всего напрягало, что одна из них преспокойно дружила с мальчиком и не упрашивала Валентину Максимовну пересадить его от нее. Но в общем-то, дразнить Докию получалось плохо: она смеялась вместе со всеми, полностью обесценивая злые слова.