Красная ниточка
Шрифт:
— Живо, вираю якорь! — донеслось с «Русалки».
Коля с Васяткой успели подогнать лодку к «Русалке», до того как машинист, перебравшись на кос своего корабля, вытащил руками небольшой якорёк. Катер вместе с лодкой быстро понесло течением.
— Принимай буксир!
— Есть принимать буксир!
Коля поймал жёсткий конец каната. Васятка продел его в кольцо на носу лодки и завязал морским узлом.
Вода забурлила у «Русалки» за кормой, буксирный канат с шумом вылетел из воды, рассыпая брызги по сторонам, лодку рвануло вперёд.
Дуня крепко уцепилась руками за борта лодки и широко раскрытыми глазами смотрела то на Колю, то на Васятку, то на берег, мчавшийся навстречу. Из груди у неё вылетел крик восторга, похожий на писк.
— Вот даст жизни! — крикнул Коля.
Васятка пытался сохранить холодное спокойствие бывалого человека.
— Это разве ход? — сказал он, сплёвывая за борт. — Ползёт, как старая калоша! — Но и он не выдержал и шлепнул Колю по спине своей увесистой ладонью. — Давай ружьё собирать.
Не теряя времени, они вытащили из мешка ружейные части, соединили их вместе, зарядили ружьё.
— Лежи теперь, поплёвывай, — сказал Коля, — а то бы ещё пришлось нам, как бурлакам, лодку тянуть против течения.
Васятка глядел на стаи гусей:
— Маловато уже их стало.
— Хватит на нашу долю, — успокоил Коля. — Много ли нам надо? По десятку на брата, и ладно.
От воды несло ледяным холодом. Дуня спрятала руки в рукава.
— А где мы спать будем? — спросила она.
— Хватим мы с ней горя, — сказал Васятка так, словно Дуни здесь и не было вовсе.
— Кто же спит на охоте? — спросил Коля.
— Да и я могу не спать, я просто так спросила.
— Знаем мы это «так»! — усмехнулся Васятка. — Не зря раньше женщин не брали в путешествия.
Вдруг с берега донёсся лай. В лодке насторожились.
— Ой, мальчики, это же наш Робинзон! — завизжала Дуня. — Смотрите, и в самом деле!
По берегу галопом мчался Робинзон. Поравнявшись с лодкой, он бросился в воду и поплыл.
— Остановите! Остановите! — кричала Дуня.
— Эй, на «Русалке», стой! — заорал Коля, сложив ладони рупором.
Робинзон отставал. Машинист сбавил ход и, высунувшись из-под тента, следил за собакой.
— Он утонет, остановите машину! — закричала Дуня.
— Руби конец! — скомандовал Васятка и стал развязывать узел у буксирного каната.
В эго время за кормой у катера совсем перестала бурлить вода. Лодку и «Русалку» понесло течением навстречу Робинзону. Из-под тента вылез капитан-машинист и спросил:
— Насчёт собаки мы, кажется, не договаривались? Или мне память изменила? Что-то я не припомню.
— Ладно, — сказал Васятка, — берите ещё десять копеек.
Васятка едва успел схватить Робинзона за лапу и втащить в лодку, как «Русалка» запыхтела и устремилась вперёд, набирая скорость. Робинзон первым делом отряхнулся, обдав всех мелкими брызгами, и закружился на месте» визжа и лая от радости. Наконец он улегся у Дуниных ног.
Канат натянулся, лодку рвануло. Коля, высоко задрав ноги, полетел со скамейки, ружьё выпало у него из рук. Ещё секунда-и оно было бы за бортом, но Дуня успела схватить за ружейный ремень.
Васятка перебрался к Дуне, взял из её рук ружьё и поло жил на дно лодки рядом с вёслами.
— Дела… — сказал Коля, потирая ушибленный бок.
Васятка, посапывая, молчал.
Дуня, словно читая его мысли, сказала:
— Вылетите вы вместе с ружьём в Зею, когда будете стрелять. Папка говорит, у этого дьявольского ружья отдача, как у пушки. После охоты у него всегда синее плечо. Прямо страшно смотреть. Сама видела.
— Ничего… — неуверенно произнес Коля.
— Молчал бы! — оборвал Васятка. — Из-за тебя чуть без ружья не остались!
— И останетесь, если к лодке не привяжете.
Васятка полез в карман и вытащил моток бечёвки, принесённой для того, чтобы связывать за ноги убитых гусей.
— Вы когда будете стрелять, то ложу обмотайте чем-нибудь, — посоветовала Дуня. — Жалко, я подушечку не за хватила.
— Может, перину? — Васятка посмотрел на Дуню так, будто она была неодушевлённым предметом.
Подул пронзительный, холодный ветер. Дуня сжалась в комочек. Васятка, сопя, привязывал ружьё к лодке.
Потом Дуня перебралась в носовую часть лодки, но и здесь ветер пронизывал её насквозь. Лёгонькая вязаная кофточка не грела. Васятка, ворча что-то под нос, снял с себя куртку и набросил девочке па плечи.
Малиновое солнце вытянулось, как яйцо, и готовилось спуститься в раскалённое зарево. На берегу, в лесистых оврагах, притаились вечерние сумерки.
— Эй, на «Русалке», принимай буксир! — Васятка перебрался на нос, потянул за конец каната.
Узел развязался, и канат шлёпнулся в воду. На корме показался капитан-машинист, ярко освещённый заходящим солнцем.
— Я надеюсь, молодые люди, мне не придётся подавать па вас в суд за нарушение контракта, — сказал он, выбирая буксирный канат. — Чтобы не было раздоров между нами, должок передайте бакенщику. Знаете такого?
— Ладно, получишь свой капитал, — буркнул Васятка. — Живодёр проклятый!
— Я возвращусь из рейса завтра…
Васятка молча вставил вёсла в уключины.
Освободившись от буксира, лодка мгновенно отстала.
«Русалка» скоро скрылась в сизых сумерках, но ещё долго слышались ее торопливые вздохи.
Чтобы хоть немного согреться, мальчики гребли изо всех сил. Дуня на корме правила рулевым веслом.
Быстро темнело. Зажглись первые звезды. Берега, расплываясь, отходили к краю земли н наконец совсем растаяли, И без того широкая Зея теперь казалась морем. У Дуни сжималось сердце. Ей казалось, кто-то робко спрашивал: «Доберетесь ли до берега?»