Красная пелена
Шрифт:
Пять часов спустя поезд прибыл на вокзал Мюлуза. Выйти из поезда оказалось намного легче, чем в него сесть, и вскоре я стоял на платформе, держа в правой руке белую палку, а в левой – чемодан. Какая-то женщина, видимо приехавшая тем же поездом, что и я, неожиданно остановилась напротив меня и с немного смущенным удивлением спросила:
– Откуда вы едете?
– Из Парижа, – ответил я, не понимая, в чем ее интерес.
– Но как же вы?.. – Она не договорила, но я понял вопрос.
«Еще одна дура, – мелькнуло у меня. – Я буду не я, если ее упущу».
– Видите ли, мадам, это очень просто, –
До нее дошло, что я над ней потешаюсь, и она отправилась по своим делам.
А я… Я только что совершил свое первое самостоятельное путешествие в темноте. Несмотря на все трудности и страхи, я ликовал. Эта поездка принесла мне чувство освобождения. Значит, я могу передвигаться один! Я одержал еще одну победу в своей ежедневной войне против слепоты. Надежды на будущее счастье вспыхнули во мне с новой силой.
Многих моих знакомых изумляло мое отношение к опасностям. Они не понимали, что я воспринимаю любые препятствия на своем пути как способ расширить границы своих возможностей. Впрочем, разве у меня был выбор? Если я хочу жить полной жизнью, я обязан научиться преодолевать барьеры.
Наш роман с Шарлиной начался на новогодней вечеринке.
Я сидел за шахматной доской; напротив меня сидела та, о ком я мечтал. Все мои чувства были напряжены – я ловил каждую исходящую от нее волну. Реальную или воображаемую? Не знаю… Я представлял себе, что в один прекрасный день наши волны встретятся в пространстве, чтобы уже не разлучаться никогда. Нас разделял стол, но я не ощущал этой преграды. Мы сидели друг напротив друга в столовой общежития, где кроме нас было множество народу, но нам казалось, что мы одни. В зале было шумно, но я не слышал ничего, кроме звуков ее голоса. Он был окрашен в ярко-желтые тона, похожие на распустившиеся ветки мимозы, освещенные солнцем, но иногда вдруг менял цвет на густо-розовый с красными прожилками. Я до сих пор не знаю, почему в моем восприятии голоса одних и тех же людей порой меняли краски, – это до сих пор остается для меня тайной.
В те минуты окутывающая меня тьма казалась мне благословенной. Мы с ней были наедине посреди исполненной неги ночи. Я не задумывался над тем, соответствует ли мое видение действительности, – это меня не интересовало. Я грезил наяву, и этого мне хватало.
Образ Шарлины рисовался мне в виде весеннего солнечного лучика, согревающего вас после долгой зимы. Как она выглядит на самом деле, например брюнетка она или блондинка, мне было все равно.
Хотя мысли о будущем продолжали тревожить меня, я чувствовал в душе новую силу, позволявшую иначе смотреть на окружающий мир. Мой внутренний взор проникал за пределы так называемого реального мира. Если раньше я надеялся, что зрение когда-нибудь вернется ко мне, то теперь открыл для себя новое измерение мировосприятия: энергия чувства одарила меня проницательностью, о которой я прежде и не подозревал. По сравнению с этой способностью обычное зрение стало казаться мне убожеством.
Начиная с этого дня я перестал считать себя слепым. Мой дух прозрел. Слепота – это качество, присущее слабым духом.
Я освободился. Прекратил стыдиться своей белой палки. У меня даже мелькнула идея, что надо бы покрасить ее в какой-нибудь яркий цвет – красный, голубой, зеленый, розовый… Кое-кто смотрел на меня как на чудака, что только больше меня веселило.
Я
Встречаясь с людьми, которых я полагал умными, я охотно делился с ними своим открытием – мне хотелось узнать, как они относятся к моим новым способностям. И напротив, общаясь с откровенными дураками, я напускал туману и намекал на загадочное «шестое чувство».
В ходе этих разговоров выяснилось, что на самом деле никто понятия не имеет о том, что это такое – шестое чувство. Хотя в древности, например во времена Гомера, никто не сомневался в его существовании. Сверхчувственное восприятие считалось формой мудрости, наполняющей смыслом философию жизни. Возможно, погрязший в материализме мир просто уничтожил в людях эту выдающуюся способность…
В тот день, когда Шарлина согласилась показаться со мной на людях, нимало не стесняясь моей белой палки, я почувствовал себя сильным и гордым. По мнению многих, молодая красивая девушка, появляющаяся в обществе слепого, – либо дурочка, либо сердобольная курица. Мало кто способен смотреть в суть вещей…
Не успел я появиться на пороге кафе, где мы обычно встречались с Шибани, как он окликнул меня из глубины зала:
– Эй, парень! Куда ты пропал? Я тебя уже несколько недель не видел! Ты мне нужен. Надо сходить на пару-тройку распродаж.
Он говорил не переставая, и мне не составило труда, шагая на голос, добраться до его стола. Здороваясь с ним, я поймал себя на том, что широко улыбаюсь – приподнятое настроение не покидало меня все последние дни.
– Хорошо выглядишь, – одобрительно произнес он. – Только не говори мне, что дедушка из Саудовской Аравии, владевший нефтяными скважинами, оставил тебе наследство!
– Нет, Шибани, у меня новости получше. Я совершил открытие. Мне удалось обнаружить в человеке неиссякаемый источник энергии.
– Да что ты! – изумился он. – Ну, рассказывай скорее про свое чудо! Я прямо сгораю от нетерпения. Во всяком случае, – добавил он, – вид у тебя сияющий. Должно быть, твой волшебный источник уже принес тебе кое-что ощутимое.
Старый хитрец Шибани, похоже, догадался о причинах моей веселости. Алжирские старики вообще невероятно склонны к образному языку и даже в повседневной жизни обожают уснащать свою речь пословицами и поговорками.
– Дело в том, Шибани, что я познакомился с одной девушкой. Эта девушка пробудила в моей душе самые высокие чувства. Находясь рядом с ней, я сумел по-новому взглянуть на человеческие способности. Благодаря ей я открыл в себе источник внутренней силы, который позволяет мне видеть то, что недоступно простому глазу.
– Ты напомнил мне моего отца. Он тоже был слепым. Потерял зрение в сорок два года. Так вот, вся деревня считала его мудрецом. Селяне приходили к нему за советом, просили выступить судьей в спорах. Он любил повторять: «Истинны только отношения между людьми, все остальное – фальшивка».
– Шибани, мне не нравится слово «мудрец». Я не понимаю, что оно означает, но мне представляется, что от него веет слабостью. Я не хочу быть мудрецом, ведь по характеру я задира. И я знаю, что стоит мне проявить слабость, как меня снова одолеет тоска. Я должен постоянно бороться с собой, а если потребуется, и с другими.