Красная перчатка
Шрифт:
— Да понял я, понял… — огорченно буркнул Бельтрам и поплелся к остальным стрелкам, с вполне понятным интересом наблюдавшим за разыгравшейся сценкой. — Чертов скряга… — злобно прошептал он, когда капитан уже не мог его слышать.
Но Бартоломью Кривой Глаз в этот момент утратил интерес к личности вороватого стрелка. Он остолбенело уставился на захламленный причал, где неожиданно появилось сияюще-ажурное существо женского пола. Судя по пышному платью из итальянского алтабаса [3] , расшитому серебряными нитями и украшенному брабантскими кружевами [4] , дама, лавирующая между бочек и тюков с товаром, была аристократкой. Притом очень состоятельной. Она шла не одна: ее сопровождала
3
Алтабас — разновидность парчи, плотная шелковая ткань с орнаментом или фоном из золотной волоченой или серебряной волоченой нити (тур.).
4
Брабантские, или брюссельские, кружева(флам. Brabant — провинция в центральной части Нидерландов)получали переплетением нитей без тканой основы.
Остановившись возле трапа «Святой Женевьевы» (при виде дамы все погрузочные работы остановились, как по мановению волшебной палочки), пышно разодетая аристократка посмотрела на Бартоломью и, безошибочно определив в нем начальника, спросила, приятно улыбаясь:
— Мсье, не вы ли капитан этого красивого большого корабля?
У Бартоломью на какое-то мгновение перехватило горло. Пытаясь ответить, он сначала каркнул что-то невразумительное, а затем, все-таки совладав с нервами, поклонился и сказал:
— Именно так… Ваша милость.
Дама достала из красивого бархатного мешочка, украшенного вышивкой, в каком обычно хранили деньги, небольшой бумажный свиток, передала его служанке и приказала:
— Шарлотта, передай это письмо господину капитану.
Бартоломью, наконец полностью пришедший в себя, не дал подняться служанке (судя по одежде, тоже из благородных) на борт по изрядно разбитому трапу. Он быстро, словно помолодел на добрых два десятка лет, сбежал на причал и взял из рук девицы свиток. Развернув его, Бартоломью прочитал: «Капитану “Св. Женевьевы” от коменданта порта Ла-Рошель. Буду вам весьма признателен, если вы возьмете на борт графиню де Грамон и ее служанку. Они следуют до Нанта». И размашистая подпись — де Бриссак; комендант, в отличие от большинства дворян того времени, был грамотным.
Заметив, что капитан недовольно нахмурился, графиня истолковала его состояние по-своему:
— Мсье капитан, вы не сомневайтесь, я хорошо заплачу… — она тряхнула своим мешочком, и раздался мелодичный звон золотых монет.
— Ваша светлость, для меня великая честь — сделать вам одолжение, — ответил Бартоломью. — Но наше путешествие может оказаться небезопасным.
— Вы имеете в виду бури и шторма? — Графиня рассмеялась. — Какая чепуха… Я не первый раз выхожу в море. К тому же ваше судно, насколько меня просветил шевалье де Бриссак, новой постройки и может выдержать любой шторм.
Это было верно. «Святая Женевьева» и впрямь стоила тех денег, которые заплатил за нее Бартоломью. Прежде неф ходил под флагом Венеции, именовался по старинке «галерой», носил другое имя и был захвачен в качестве трофея промышлявшей в Средиземном море шайкой морских разбойников под командованием приятеля Бартоломью. Они служили на одном корабле, участвовали в сражении при Слейсе, но одного списали на берег по ранению, а второй дезертировал из королевского флота и стал пиратом. Впрочем, происхождение золотых шездоров [5] , заплаченных Бартоломью за «Святую Женевьеву», тоже было весьма сомнительного свойства. Возможно, потому Кривой Глаз и назвал неф именем святой, почитаемой во Франции, — во искупление прошлых грехов (что, впрочем, не мешало ему грешить и дальше).
5
Шездор, шез — (франц. chaise d'or — «золотой трон»); название французской золотой монеты, чеканившейся первоначально Филиппом IV в 1303 году из чистого золота. На аверсе — изображение короля на троне со скипетром в руке, на реверсе — крест и надпись.
— Это так, — не без самодовольства ответил Бартоломью. — Но проблема заключается в другом — в пиратах. После начала войны с Англией они расплодились как навозные мухи. Король Эдуард выдает каперские патенты в больших количествах и кому угодно. Поэтому приходится держаться поближе к берегу, что тоже опасно. Лучше плыть вообще ночью, но тогда рискуешь напороться на мель.
— Ах, каперы, пираты… — графиня легкомысленно отмахнулась, словно прогоняя назойливого комара. — Разве можно сравнить утлые суденышки морских разбойников с вашим нефом? К тому же я вижу, у вас есть хорошая защита… — Она стрельнула глазами в сторону носа судна, где сгрудились стрелки; визит в порт высокородной дамы был для них сродни явлению самой святой Женевьевы.
— Если на нас нападут дьяволы Бретонской Львицы, стрелки не помогут, даже если их будет в три раза больше, — мрачно ответил Бартоломью Кривой Глаз.
— Львицы? — удивилась графиня. — Разве в море водятся львы?
Бартоломью снисходительно улыбнулся: женщина, что с нее возьмешь…
— Так прозвали супругу покойного рыцаря Оливье де Клиссона, ваша светлость. В Англии ее зовут Бретонской Львицей. Мы же называем ее клиссонской ведьмой. Говорят, что она в фаворе у самого короля Эдуарда, который лично выдал ей каперский патент.
— Да-да, теперь я что-то припоминаю… — Графиня озадаченно наморщила высокий лоб.
— Не проходит и недели, чтобы она не пустила на дно очередной французский корабль, притом вместе с командой. Львица, в отличие от других каперов, никого не оставляет в живых. Наш пресветлый король — да продлятся годы его жизни! — назвал ее бешеной ведьмой, и он прав. Так что, ваша светлость, нам есть чего опасаться.
— Тем не менее мне срочно нужно в Нант, — твердо заявила графиня де Грамон. — Там меня дожидается муж. Придется рискнуть.
— Что ж, воля ваша… — Бартоломью несколько неуклюже поклонился и сделал приглашающий жест в сторону трапа; при этом он наконец снял свою видавшую виды кожаную шляпу, тем самым показав графине, что имеет некоторое понятие о придворном этикете.
Графиня поднялась на борт без посторонней помощи и с необычайным проворством, чем здорово удивила капитана. Ему приходилось иметь дело с пассажирами слабого пола, но ни одна из дам не могла пройти по шаткому трапу без «ахов» и «охов», притом что их поддерживали служанки или кто-нибудь из команды. Правда, с графинями ему еще не довелось общаться, и Бартоломью мучительно размышлял, как ему справиться со столь сложной задачей. Ведь обслуживать высокородную аристократку — это совсем не то, что какую-нибудь мещанку или худородную дворянку.
Вскоре погрузка закончилась. Все формальности благодаря распоряжению де Бриссака свелись к пожеланию попутного ветра, высказанному удивительно вежливым таможенным досмотрщиком, который даже не поднялся на борт. При этом Кривой Глаз сильно пожалел, что не взял ко всему прочему еще и контрабандный товар — и «Святая Женевьева» покинула Ла-Рошель.
Солнце уже клонилось к горизонту, близился вечер, но обычная вечерняя тишь, когда паруса обвисают как тряпки, развешанные для просушки, к радости Бартоломью, не испортила ему настроения. Подул свежий бриз, и неф, оставив по левому борту остров Иль-де-Ре, где до недавнего времени существовало лишь цистерианское аббатство [6] , а ныне, по случаю войны, в ускоренном темпе строились крепость и форт, довольно споро вышел в Кантабрийское море [7] .
6
Цистерцианцы (лат. Ordo Cisterciensis, OCist), белые монахи, бернардинцы — католический монашеский орден. Вели затворнический образ жизни, в духовной жизни большую роль играл аскетизм. Для цистерцианских церквей характерно почти полное отсутствие драгоценной утвари, живописи, роскошных интерьеров.
7
Кантабрийское море — так в Испании называют Бискайский залив. Лишь восточная часть моря, непосредственно примыкающая к Стране Басков, называется Бискайским заливом; название происходит от баскской провинции Бискайя.