Красная площадь
Шрифт:
– Полковник Соколов слушает.
– Это Шамраев говорит, - сказал я.
– У меня к вам одна просьба, полковник. Завтра утром проводите Антона в школу.
– Г-хм… - сказал он.
– По-моему, он уже не маленький…
– Пожалуйста, это важно. Проводите его в школу утром, а днем я его встречу и приведу домой. Это важно.
Светлов подошел ко мне, отнял трубку и положил на телефонный аппарат.
– Не унижайся, - сказал он.
– Мы решим эту проблему иначе.
В этот вечер Светлов нанес визит трем бывшим уголовникам-убийцам и трем нынешним главарям мелкой фарцовой шпаны в Сокольниках, на Трубной и на Беговой, в районе ипподрома.
Служебная милицейская «Волга» подвезла Николая Афанасьевича Бакланова к подъезду его дома на проспекте Вернадского. Бакланов устало выбрался из машины и с тяжелым портфелем в руках вошел в подъезд, поднялся на девятый этаж, к своей квартире. Он открыл дверь, вошел в квартиру и удивленно замер в прихожей: из-за закрытой двери гостиной слышался веселый, возбужденный голос его четырехлетнего сьша Васьки, смех его жены Натальи и еще один незнакомый мужской голос. Сын изображал стрельбу, кричал: «Трах-тах-тах-тах!», мужской голос гудел паровозом «Пш-пш-пш! У-у-у-у!», а Наталья хохотала и вскрикивала: «Ой, я ранена! Я ранена!». Они и не слышали, что он вошел в квартиру…
Бакланову было 53, его жене Наташе 34, и как всегда при поздних браках и такой разнице в возрасте, Бакланов был ревнив, обожал сына и, по возможности, делал в доме почти всю домашнюю работу. Услышав веселый смех жены и голос незнакомого мужчины, Бакланов нахмурился, прошел сразу на кухню, стал разгружать свой портфель: раздобытые в буфете высшего состава МВД СССР болгарские помидоры и яблоки, рыбные консервы и голландскую курицу в блестящем целлофановом пакете, а также блок своих любимых американских сигарет «Кэмэл». Продукты он спрятал в холодильник, сигареты - на верхнюю полку кухонного шкафа, и туда же уложил несколько служебных папок с грифом «секретно». Только после этого, с удивлением отметив, что на кухне нет ни одного стула, он закурил и прошел, наконец, в гостиную. Увиденное там удивило его еще больше: вся мебель была сдвинута с места, посреди комнаты все стулья стояли в один ряд, как вагоны паровоза, на последнем «вагоне», как на тачанке, сидел его сын Васька и из игрушечного автомата отстреливался от «погони», которую изображала Наталья. А машинистом «поезда» был Марат Светлов - он пыхтел и гудел, как паровоз. Увидев отца, Васька направил на него автомат и закричал: «Бах-бах-бах!»
…Минут через десять, когда Наталья увела упирающегося Ваську спать, Светлов и Бакланов стояли у открытой форточки, покуривали и разговаривали негромко.
– Понимаешь, Николай, - мягко говорил Светлов, - я работаю в милиции уже семнадцать лет. За это время лично взял пятьсот три преступника. Из них 84 убийцы. Часть из них уже отсидели срок и опять на свободе. Как, по-твоему, почему они меня не ликвидировали? Все-таки 16 уголовников погибли от моей пули, а у них есть друзья, шайки, воровской закон мести…
Он посмотрел Бакланову в глаза, тот пожал плечами, не зная, куда Светлов клонит.
– Я тебе скажу. Потому что весь профессиональный уголовный мир знает, что мой убийца переживет меня ровно на 24 часа. Или меньше. Почему? Потому что у меня в загашнике есть несколько старых дел, которые считаются нераскрытыми. Преступники давно «завязали», работают, имеют вот таких Васек, как у тебя, и очень не хотят опять за решетку. Но это бывшие «паханы», их слово в уголовном мире - закон. И они хорошо знают, что если мне или моим близким упадет на голову кирпич, то их старые дела завтра будут на столе у прокурора. И каждый получит высшую меру - срок давности еще не вышел. Теперь ты понимаешь, куда я клоню?
– Но это должностное преступление, - сказал Бакланов.
– Ты скрываешь преступников от закона…
– Николай, тебе ли говорить о должностных преступлениях?
– усмехнулся Светлов и шевельнул своей раненой рукой: - Я эти должностные преступления искупаю своей кровью. Кроме того, они уже отсидели свое по другим делам и сейчас честно работают. Зачем их сажать еще раз? Так вот, я хочу тебе сказать: сегодня я расширил этот контракт. Если что-то случится со мной, с Шамраевым, с Пшеничным или еще с кем-нибудь из нашей бригады - неважно, кто бросит нам кирпич на голову, - ты, Краснов и Маленина проживете после этого ровно 24 часа, не больше.
– И Светлов повернулся в сторону спальни, откуда были слышны голоса жены Бакланова и его сына.
– А у тебя хороший, веселый мальчик…
За
Часть 6
Жених из лагеря строгого режима
МИНИСТР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР генерал армии ЩЕЛОКОВ Н.А.
Срочно. Совершенно секретно. С нарочным.
ГЕНЕРАЛЬНОМУ ПРОКУРОРУ СССР товарищу Рекункову А.М.
Уважаемый Александр Михайлович!
В связи с проводимой нами операцией «Каскад» в воскресенье, 24 января, был арестован при попытке вымогательства бриллиантов у известной цирковой актрисы Бугровой солист Большого театра СССР Борис Буранский, который в течение последних шести лет являлся одним из посредников между лидерами подпольных экономических мафий и бывшим первым заместителем Председателя КГБ СССР генералом Мигуном. Установлено и подтверждается его собственными показаниями, что в период с 1976 по 1982 год лидеры «левой» экономики передали через него Мигуну ценностей на сумму около 4 миллионов рублей. Изобличенный в своей преступной деятельности, Б. Буранский показал, что 19 января с.г. на квартире № 9 в доме 36-А по ул. Качалова между ним и генералом Мигуном произошла ссора. Не зная, что массовые аресты лидеров подпольного предпринимательства производятся без ведома Мигуна Отделом разведки и ГУБХСС МВД СССР, Буранский обвинял в этих арестах Мигуна и грозил, что главари «левой» экономики не простят этого ни Мигуну, ни Буранскому. Во время ссоры генерал Мигун выхватил пистолет и выстрелил в Буранского, пытаясь, возможно, припугнуть последнего, - пуля, не задев Буранского, вылетела в окно. В целях самообороны, показывает Б. Буранский, ему пришлось вступить в борьбу с Мигуном, и в ходе этой борьбы Мигун собственным случайным выстрелом поразил себя в голову. Буранский утверждает, что смертоносный выстрел произведен рукой Мигуна в момент, когда Буранский заламывал ему руку назад, чтобы отнять пистолет. Вслед за этим, боясь расследования и разоблачения своей роли посредника между Мигуном и «левой» экономикой, Буранский инсценировал самоубийство Мигуна: усадил его в гостиной за стол в позе самоубийцы, подделал предсмертную записку и, пользуясь тем, что из-за свадебного шума и музыки в соседней квартире никто, включая телохранителя Мигуна, не слышал звука выстрела, незамеченным покинул квартиру и унес с собой залитый кровью ковер из прихожей, где произошло убийство. С этим ковром он поднялся на 12-й этаж того же дома, в квартиру своей приятельницы актрисы Снежко, которая в это время и по настоящий момент находится в киноэкспедиции. Буранский показывает, что он пробыл в этой квартире до 23.30 ночи, и в ту же ночь сбросил изобличающий его ковер в прорубь на Москва-реке в районе Карамышевской набережной…
Читая под взглядами Каракоза и Рекункова этот документ, я не сдержал в этом месте саркастической улыбки - похоже, я действительно догнал Бакланова в следственном опыте: мы с ним выстроили удивительно похожие легенды. Даже ограбление Бугровой теперь выглядит просто «вымогательством»…
– Что ты улыбаешься?
– удивленно спросил Каракоз и перевел взгляд с меня на Генерального, который хмуро и неподвижно, как серый сук, торчал над письменным столом своего кабинета.
Не отрывая глаз от письма, я сунул руку в карман кителя, достал свой следственный блокнот, открыл его на последней странице и молча протянул Каракозу.
– Что это?
– спросил он.
– Прочти, - усмехнулся я.
– У меня разборчивый почерк.
В блокноте, куда я в свободную минуту набрасываю план действий, было записано еще вчера вечером:
«В течение одного-двух дней Буранский или Сандро Катаури берут на себя убийство Мигуна. Их версия: ссора с Мигуном, первый выстрел Мигуна - в окно, второй во время драки - случайный, смертельный. Затем - инсценировка самоубийства, с ковром - в квартиру Снежко. В соседней квартире - свадьба, шум, выстрелы бутылок шампанского, поэтому на выстрелы в квартире Мигуна никто не обратил внимания. Ночью ковер или сжигают за городом или сбрасывают в Москва-реку. Наши действия - не ввязываться, подлинного местонахождения в это время, то есть алиби Буранского и Катаури не устанавливать, а искать подлинных убийц».