Красная площадь
Шрифт:
Претензии к «ЭКСМО» казались настолько неотразимыми, что издательство уже вело переговоры, намереваясь выплатить определенную компенсацию в обмен на отзыв Незнанским исков. Однако Абушахмин все же взял на себя защиту Тополя по его настоятельной просьбе… Наряду с литературоведческой экспертизой, традиционной для таких дел, он настоял перед судом назначить и математико-лингвистическую экспертизу… Эффект этого выступления превзошел самые смелые ожидания. Представители Незнанского, не дожидаясь результатов экспертизы, выбросили «белый флаг», подав в суд заявление с отказом от исков.
Дело было прекращено, однако по настоянию Абушахмина суд в своем определении
Таким образом, в судебном порядке с математической точностью было подтверждено: доверитель Абушахмина не является кляузником, он ничью честь не порочил, и, самое важное, - он единственный автор указанных произведений, а Незнанский - лишь примазавшийся к его, Тополя, славе человек».
Не желая, повторю, оказывать давления на суд, куда Незнанский подал иск о защите его чести и деловой репутации, заработанной им на двух континентах выступлениями в защиту нацистских преступников, мемуарами о дружбе с Горбачевым и написанными литературными «неграми» «маршами Турецкого», я от комментариев воздерживаюсь.
ЗАМОСКВОРЕЦКИЙ
НАРОДНЫЙ СУД
судье Е. Емельяновой
В книге Ф. Незнанского «Записки следователя» на страницах 235-236 содержится изложение беседы автора якобы со мной, Феофановым Юрием Васильевичем, якобы работавшим тогда в «Известиях» «редактором по отделу советской внутренней жизни». Якобы при этой беседе я «указал на карту Западной Европы и Америки». И якобы сказал при этом, что «наркомания - бич».
Уже это вступление к беседе является абсолютной ложью, что не трудно доказать. В «Известиях» никогда не было «отдела советской внутренней жизни». Я никогда не был редактором такого отдела. Никогда в моем кабинете (у меня тогда и кабинета не было) не висела упомянутая карта.
Далее Ф. Незнанский излагает беседу, якобы состоявшуюся между нами. Самого Незнанского я не помню - может быть, он и приходил в «Известия», но не ко мне. Что уж точно, то никакой беседы о наркотиках между нами не было и быть не могло. Не могло быть и того, чтобы я давал
Ф. Незнанскому некий справочник Главлита. Сотрудники газеты никогда такими справочниками не располагают.
Главный редактор журнала «Закон» Ю. Феофанов
Дорогой Эдик!
В ответ на твой сегодняшний вопрос сообщаю следующее. В начале 1980-х годов меня дважды нанимал переводчиком американский адвокат латышского происхождения Берзинь (помнится, я еще шутя осведомился у него, не родственник ли он одноименного сталинского палача). Работа моя состояла в переводе на английский язык показаний, которые дважды давал по-русски в суде хорошо знакомый тебе Фред Незнанский.
Первый раз он выступал на судебном заседании где-то в центре Лонг-Айленда, а второй в иммиграционном суде в Манхэттене. Слушалось дело о депортации Карла Линнаса, которого обвиняли в том, что при въезде в США он скрыл свои военные преступления, и намеревались депортировать (что и случилось впоследствии; он довольно скоро умер в советской тюрьме).
Показания Незнанского не имели касания собственно к Линнасу, о котором он ничего не знал. Смысл его выступлений состоял в том, что советские правоохранительные органы неоднократно фальсифицировали судебные дела, поэтому нельзя было быть абсолютно уверенным в аутентичности компромата, который они поставляли американцам на укрывшихся в США военных преступников. Поскольку дело Линнаса, как и большинство других, основывалось исключительно на данных, полученных от КГБ, адвокат Берзинь придавал показаниям Незнанского большое значение. Дальнейшая судьба Линнаса показала, что эти упования были тщетны.
19 октября 1997 г. Владимир КОЗЛОВСКИЙ
Часть II
ГАЗЕТА "СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО" № 9, 1998 г. ВОССТАНИЕ РАБОВ, или Детектив о детективщиках
Можно ли, не написав не то что ни одного романа - ни одной внятной строчки, быть литературным мэтром, суммарная длина произведений которого измеряется метрами?
Оказывается, можно. Яркий пример - Леонид Брежнев. А еще? Еще - Фридрих Незнанский.
Два года назад мой друг испарился на месяцы. Мы созванивались. Отвечал он туманно. От личных же встреч отказывался наотрез, ссылаясь на дикую занятость. Наконец он появился. Осунувшийся, под глазами черные круги.
Принес книгу. «Фридрих Незнанский» - значилось на титуле. Не обращая на это никакого внимания, друг размашисто подписал: «От автора. Илье». Число. Подпись.
– Знаешь, где взял? Выиграл по дороге. Подошел к лотошнику и говорю: «Спорим, что эту книгу написал я?» Парень оказался заводной. А у меня издательский договор с собой…
А уходя, посоветовал:
– Не читай.
Я не читал.
Но вот в редакцию пришла статья Эдуарда Тополя.
20 июля с. г. в 14.35 по московскому времени в зале Замоскворецкого народного суда скончался писатель Фридрих Незнанский. Настоящим удостоверяю, что это умышленное убийство совершил я, Эдуард Тополь, поскольку за восемнадцать лет с момента порождения мною этого литературного монстра истощилось терпение мое глядеть на производимые им в российской литературе непотребности.
Вот как дело было.
В октябре 1980 года в Нью-Йорке, спасая своего приятеля по эмиграции, бывшего члена Московской коллегии адвокатов Незнанского от работы грузчиком в соседнем супермаркете, куда его чуть не силой загоняли жена и дочь, я поддался на его уговоры поставить его имя рядом со своим на титульном листе книги «Журналист для Брежнева» - в обмен на замечательные бутерброды, дешевую водку и бездарные советы, которые Фридрих подносил мне во время работы. Мог ли я предполагать тогда, что книга, написанная мной за восемь недель на пособие по безработице, будет переведена на двадцать языков и станет международным бестселлером?