Красная рябина
Шрифт:
Однажды в окне вагона одного из поездов он увидел девочку лет двенадцати. На платформе стоял ее отец. По сравнению с белолицей девочкой он был совсем коричневый, загорелый. Одет он был в морскую тужурку с золотыми звездочками на черных погонах. Пуговицы тоже были золотые. И золотые были нашивки на рукавах.
— Я говорила, надо самолетом лететь, — говорила девочка.
— Ты же знаешь, мама не любит самолетов.
— Лучше промучиться три часа, чем трое суток, — рассудительно заметила девочка.
—
Девочка говорила спокойно, неторопливо, как взрослая. И отец отвечал ей тоже спокойно, как взрослой. И вообще они были какие-то такие… какие — Митька и сам не знал, просто он смотрел на них, как смотрел в кино на чужую, порой непонятную ему жизнь.
Он рассмотрел на девочке и банты в косах — красные, в белый горошек — и платье — тоже красное в белый горошек. Увидел за окном на столе бутылки с лимонадом, книгу в пестрой обложке.
Он посмотрел на табличку, прочел: «Москва — Сочи», — и понял, что они едут к морю, никогда им не виданному Черному морю.
— Купи мне малины, — сказала девочка, взглянув на Митьку.
Отец подошел, взял у Митьки три кулечка, протянул ей в окно.
— Мальчик, ты здесь живешь, на станции? — спросила девочка.
— Не, я в деревне.
— Далеко?
— Три километра отсюда. Зеленый Шум.
— Это деревня так называется? Зеленый Шум? Какое красивое название.
— Зеленый шум, — сказал отец девочки. — Что-то знакомое. Где же это я слышал?..
— Это стихи, папа, «идет-гудет зеленый шум».
— Да нет, по-другому знакомо. От кого-то я слышал название этой деревни.
Но он не успел вспомнить. Поезд дернулся и поплыл. Моряк не спеша поднялся на подножку.
— До свидания! — крикнула девочка.
Митька кивнул ей головой.
Девочка махала ему рукой, но Митька стеснялся ответить ей тем же: кругом были ребята, засмеют.
Ему пришло в голову, что если он каждый день будет ходить сюда, то, когда девочка будет ехать обратно, он сможет опять встретить ее.
Но мать скоро запретила бегать на станцию.
— Огородом займись. Ягодами зимой сыт не будешь.
Пришлось окучивать картошку, поливать грядки, полоть. Работы хватало.
Митька тащил с речки воду, навстречу ему вышла Тайка.
— Ты что ж думаешь, один раз карасей подкинул и все? У меня небось пятка по сей день болит.
— А я не хожу на рыбалку.
— Больно мне твоя рыба нужна. Коту своему бешеному отдай, чтоб на людей не кидался.
Ее острые, как буравчики, глаза сверлили Митьку. Такой ничего не стоит наябедничать. А ее отец… он по пьянке в прошлом году собственную собаку убил за то, что ночью спать не давала — выла, а уж чужого кота запросто уничтожит.
— Ягод хочешь?
—
— Один я, что ли, играю? Другие с тобой не захотят.
— А ты скажи, что и ты тогда играть не будешь. А то смотри…
— Ладно, — хмуро пообещал Митька.
Вечером ребята собирались на лугу за деревней. Играли в салки, лапту, прятки. Но Тайка всегда была в стороне, в игру ее не принимали: она либо жульничала, либо грозилась пожаловаться, либо ехидно хихикала над чьим-нибудь промахом.
Обычно Митька, как и все, отгонял ее прочь, но сегодня ради Мурца он пошел на унижение. Когда за ним прибежал конопатый Петька, он сказал ему:
— Тайка Лысуха просилась в игру. Может, примем?
— Чего придумал. Пусть себе просится. Про сено забыл?
Неделю назад ребята играли в прятки и разворошили всю копну. Хотели все поправить сами, пока из взрослых никто не видел, но Тайка успела сбегать за бригадиром, и всем крепко досталось. Бригадир грозил оштрафовать родителей, отсчитать трудодни. Потом все обошлось, но кому приятно, что тебя ругают всякими словами.
На лугу уже собрались мальчишки и девчонки. Здесь был и Вовка Мурманский, и Ваня, а из девчонок — Шура теть Пашина, Люда Дачница. В сторонке сидела, плела венок Тайка.
— Давайте в горелки играть, — предложил кто-то. — Нас как раз нечет.
Тайка, как всегда, не считалась.
Митька покосился на нее и поймал напоминающий взгляд.
— Давайте лучше в лапту.
— Так нас же семеро.
— Можно ее принять на пробу, — кивнул он в Тайкину сторону.
— Да ты что? Не узнал ее, что ли?
— Защитник нашелся!
— Тебе что, неприятностей захотелось? — загомонили ребята.
— Он на солнышке перегрелся, — объявил Петька. — Или втюрился.
— Смотри, конопатый, сейчас получишь! — крикнул огнем вспыхнувший Митька.
— А ну, попробуй!
— И пробовать не буду. Сразу дам!
— Ну дай!
— И дам.
— Иди-иди, не бойся, дай!
— Да вы что, ребята, нашли из-за кого, — пробовал утихомирить их Вовка.
— А что он весь вечер про нее?
— Чего врешь?
— А из дому шли. И сейчас опять.
— Дурак глупый!
— А ты пойди поцелуйся с Тайкой.
Митька подлетел и дал Петьке затрещину. Тот наклонился и головой так боднул Митьку в живот, что он упал.
Девчонки заорали, накинулись на них, стали растаскивать.
И вдруг Ваня Горошек закричал:
— А Тайка-то, смотрите!
Все сразу замолчали, повернулись к Тайке.
Тайка уже вскочила, готовая к бегству, но ребята все же успели услышать, как она хихикала своим противным скрипучим смешком.