Красная шкатулка
Шрифт:
– Да, конечно, вы пользуетесь влиянием в полиции. Могу я обратить внимание, ваше внимание, на тот факт, что Каллида Фрост не является нашим клиентом?
– Мать или дочь – какая разница? Доход принадлежит дочери, но я думаю, мать получает половину его. Какая разница?
– Могла бы быть. Например, та молодая леди в Род-Айленде в прошлом году, которая убила свою мать. Одна была мертва, а другая жива. Слегка различные вещи. За что мать платила Геберту деньги?
Глаза Кремера сузились.
– Когда ты придешь домой, спроси у
Я засмеялся.
– Ох, ну, инспектор. Ну и ну. Беда в том, что вы видите Вульфа, только когда арена уже посыпана опилками, и он выходит, готовясь щелкнуть кнутом… Вы бы видели его, каким я иногда вижу. Вы думаете, он знает все? Я мог бы назвать вам по крайней мере три вещи, о которых он никогда не узнает…
– Я думаю, он знает, где находится красная коробка, и он, вероятно, достал ее. Я думаю, что в интересах клиентки, не говоря уж о его собственном, он скрывает доказательство в деле об убийстве… А ты знаешь, что он думает сделать? Он хочет подождать до 7 мая, чтобы сообщить об этом в тот день, когда Элен Фрост исполнится двадцать один год. Как, по вашему мнению, мне это нравится… Как вы думаете, это может понравиться прокурору Федерального судебного округа?
– Извините меня, – я подавил зевок, – но я спал только шесть часов. Клянусь, я не знаю, что сказать, чтобы убедить вас… Почему вы не подъедете и не побеседуете с Вульфом?
– Для чего? Я и так могу себе представить это. Я сажусь и объясняю ему, почему считаю его лгуном. Он говорит «в самом деле», закрывает глаза и открывает их снова, когда готов позвонить, чтобы принесли пиво… Ему нужно открыть пивоварню… Некоторые великие люди, когда умирают, завещают свой мозг научной лаборатории… Вульфу следует завещать свой желудок…
– Ладно. – Я встал. – Вы так обижены на него, что вам даже не нравится, что он иногда утоляет свою жажду каждые несколько минут… Хотя вы не хотите слушать никаких доводов, могу только сказать, что Вульф сам говорит, что если бы у него была красная коробка, он смог бы сразу закончить этот случай.
– Я не верю этому. Передай ему мои слова, хорошо? А теперь убирайся к черту!
Не дав лифту завезти себя далеко, я вышел на первом этаже. На треугольной стоянке нашел свой «родстер» и вывел его на Центральную улицу.
Конечно, Кремер позабавил меня, но я не так уж сильно забавлялся. Мало было хорошего в том, что он был настолько подозрителен, что не верил даже фактам.
Кроме того, он не обладал достаточно широкими взглядами, чтобы понять, что Вульф и я были так врожденно честны, как и всякий человек должен быть, если он только не отшельник, и что если Мак-Нэр действительно дал нам красную коробку или сказал нам, где она находится, нашим лучшим образом действия было бы сказать об этом и заявить, что ее содержимое является секретным делом, не имеющим ничего общего с каким-либо убийством, и отказаться предъявить его. Даже мне было ясно, а я не был инспектором и не надеялся им когда-либо стать…
Только
– …первая жеребьевка проводится во вторник за три дня до состязания, а это исключает каждого, чей номер не выпал на ту или другую запись лошадей. Но другая жеребьевка проводится на следующий день в среду…
Сол продолжал свой урок о тотализаторе. Я сел за свой письменный стол, нашел номер телефона Фростов и набрал его. Элен была дома. Я сообщил, что Геберт был довольно измучен всеми вопросами, которые ему задавали, но его уже отпустили. Она сказала, что знает это: он позвонил ей недавно, а ее мать поехала в Чезброу навестить его. Она начала благодарить меня, а я сказал, что ей лучше приберечь благодарность на крайний случай.
Закончив текущие дела, я повернулся и стал слушать Сола. Похоже было на то, что он знал тотализатор не понаслышке. Когда Вульф прослушал достаточно, чтобы удовлетворить свою любознательность, он остановил Сола и повернулся ко мне.
– Солу нужны двадцать долларов. В ящике только десять.
– Да, я получу деньги по чеку завтра утром. – Я вытащил свой бумажник, так как Вульф никогда не носил с собой денег, и вручил четыре пятерки Солу, и он тщательно сложил их и спрятал. Вульф поднял ему в назидание палец.
– Ты понимаешь, конечно что тебя не должны видеть.
– Да, сэр…
Сол повернулся и удалился.
Я сел и сделал запись в книге расходов. Затем я повернул свое кресло снова.
– Сол едет обратно в Гленнанн?
– Нет. – Вульф вздохнул. – Он объяснял механизм ирландских тотализаторов. Если бы пчелы вели так свои дела, ни один улей не имел бы достаточно меда, чтобы хватило на зиму.
– Но несколько пчел купались бы в нем.
– Я полагаю, это так. В Гленнанне они перевернули все плитки на садовых дорожках и перевернули все вверх дном, но безрезультатно. Нашел мистер Кремер красную коробку?
– Нет. Он говорит, что она у вас.
– Да, он так говорит. Он закрывает дело на основании этой теории?
– Нет. Он думает послать человека в Европу. Может быть, он и Сол могли бы поехать вместе?
– Сол не поедет, по крайней мере, не сразу. Я дал ему другое поручение. Вскоре после того, как вы уехали, позвонил Фред, и я позвал их сюда. Полиция штата взялась охранять Гленнанн. Я отпустил Фреда и Орри, когда они прибыли. Что касается Сола… Я последовал твоему намеку… Ты, конечно, просто съязвил, а я воспринял это как здравый образ действия. Вместо того чтобы обыскивать весь земной шар из-за этой красной коробки, следует подумать, решить сначала, где она находится, а затем послать за ней. Я послал Сола.