Красная страна
Шрифт:
– Чего желаете? – спросил трактирщик.
– Около четырехсот наемников окружили ваш городок и собираются атаковать, – сказал Суфин, и надежды Темпла избежать неприятностей разлетелись вдребезги.
Повисла томительная тишина. Более чем томительная.
– У меня была не самая лучшая неделя, – проворчал трактирщик. – И у меня нет настроения шутить.
– Если бы мы намеревались вас развеселить, то придумали бы что-то более удачное, – в тон ему отозвался Темпл.
– Здесь Рота Щедрой Руки во главе с отвратительным наемником Никомо
Теперь трактирщик прислушался к ним. Да и все люди в зале прислушивались к ним, не собираясь отвлекаться. Хорошо ли находиться вот так на виду, Темпл не брался судить. Во всяком случае, не мог припомнить последнего раза.
– А если в городе есть повстанцы? – Фермер привалился к стойке рядом с ними и медленно закатал рукав.
Вдоль жилистого предплечья шла татуировка. Свобода, равенство, правосудие. Вот он – бич могущественного Союза, коварный враг Лорсена, ужасный бунтовщик во плоти. Темпл посмотрел ему в глаза. Если это и олицетворение зла, то зла изрядно замученного.
– Тогда у них, – сказал Суфин, тщательно подбирая слова, – есть чуть меньше часа, чтобы сдаться и уберечь горожан от кровопролития.
В улыбке костлявого отсутствовали несколько зубов и какая бы то ни было радость.
– Могу отвести вас к Шилу. Пусть решает – верить вам или нет.
Сам же он, похоже, не верил ни единому слову. И даже не собирался верить.
– Тогда веди нас к Шилу, – кивнул Суфин. – Отлично!
– Что? – охнул Темпл.
Теперь предчувствие беды пыталось его удушить. Или вонь изо рта мятежника? Вот уж точно – дыхание зла, по-другому не скажешь.
– Вам придется оставить оружие, – распорядился костлявый.
– При всем моем уважении, – начал Темпл, – я не думаю…
– Сдай оружие! – Он удивился, когда увидел, что женщина, возившаяся у очага, целится в него из арбалета.
– Я согласен, – прохрипел он, снимая нож с пояса двумя пальцами. – Один и очень маленький.
– Размер не важен, – ответил мятежник, выхватывая оружие из руки Темпла. – Важно, как всунуть.
Суфин расстегнул перевязь и отдал мечи.
– Ну, что, пойдем? Только советую не делать резких движений.
– Я всегда их избегаю, – стряпчий показал пустые ладони.
– Насколько мне помнится, одно из них ты сделал, когда пошел со мной, – заметил Суфин.
– О чем теперь весьма сожалею.
– Заткнись!
Тощий бунтовщик проводил их до двери. Женщина следовала позади на безопасном расстоянии, не опуская арбалет. На внутренней части ее запястья Темпл заметил синий цвет татуировки. Парнишка замыкал шествие, припадая на ногу в лубке и прижав к груди сумку. Если бы не смертельная опасность, их процессия могла бы показаться до чертиков смешной. Но Темпл всегда полагал, что угроза для жизни – лучшее средство против комедии.
Оказалось, что лохматый старик, наблюдавший за их прибытием в город, – какими безмятежными сейчас казались те мгновения! – и есть Шил. Он напряженно выпрямился, бездумно отмахнулся от мухи, а потом, еще более напряженный, потянулся за мечом. И только после этого шагнул от крыльца.
– Что случилось, Дэнард? – спросил он голосом с влажной хрипотцой.
– Мы поймали этих двоих на постоялом дворе.
– Поймали? – удивился Темпл. – Мы пришли и сказали…
– Заткнись, – буркнул Дэнард.
– Сам заткнись, – огрызнулся Суфин.
Шил издал странный звук – то ли кашель, то ли отрыжка, а потом с натугой сглотнул.
– Давайте поглядим, не найдем ли мы разумную середину между молчанием и пустой болтовней. Я – Шил. Я говорю от лица всех повстанцев в округе.
– Всех четверых? – прищурился Темпл.
– Было больше, – мятежник казался скорее печальным, чем сердитым, выжатым до капли и – оставалось надеяться – готовым сдаться.
– Меня зовут Суфин. Я пришел, чтобы вас предупредить…
– Наверное, мы окружены, – издевательски произнес Дэнард. – Сдайтесь инквизиции, и Эверсток проживет еще один день.
– Признай, что это довольно неправдоподобная история, – Шил вперил серые водянистые глаза в Темпла.
Какое имело значение – легкий или тяжелый путь они выбрали, чтобы оказаться здесь, если выйти могли лишь одним способом – убедить этого человека в своей правоте. Темпл напустил на лицо самое серьезное выражение. Именно так он убедил Кадию, что больше не будет воровать, жену – что все будет хорошо, а Коску – что ему можно доверять. Разве ему не поверили?
– Мой друг говорит правду, – медленно, тщательно подбирая слова, будто они беседовали наедине, проговорил стряпчий. – Пойдемте с нами, и мы можем спасти не одну жизнь.
– Врет он, – костлявый ткнул Темпла под ребра навершием меча Суфина. – Там никого нет.
– Зачем нам приходить, чтобы врать? – Темпл сделал вид, что не заметил грубости, и не отрывал взгляда от лица старика. – Какая нам выгода?
– А зачем вы пришли?
Законник замешкался на миг. А почему бы не сказать правду? Это, по крайней мере, необычно.
– Нас тошнило от мысли, что здесь произойдет.
– Ха! – Кажется, он чего-то достиг. Рука Шила покинула рукоять меча. Еще не победа, до нее долгий путь, но первый шажок. – Если ты говоришь правду и мы сдадимся, что будет дальше?
Излишняя искренность – ошибка. Темпл всегда придерживался этого правила.
– Жителей Эверстока пощадят. Я обещаю.
Старик вновь откашлялся. О, Боже, у него, по всему выходило, развивалась чахотка. Но мог ли он поверить? Сработала ли уловка Темпла? Неужели они сумеют не только выжить сами, но и спасти чьи-то жизни? И окажется, что он совершил поступок, который мог бы похвалить Кадия. Эта мысль заставила Темпла на мгновение ощутить прилив гордости. Он отважился улыбнуться. Когда он в последний раз ощущал гордость? Да и ощущал ли когда-либо?