Красная строка. Сборник 3
Шрифт:
В назначенное время пришла в аудиторию университета. За столом в инвалидном кресле сидела Полина Ивановна.
– Вы?
– Да. После удаления опухоли на позвоночнике не могу вести уроки, но студия литмастерства моя, – профессор перекинула несколько листков. – Ты хорошо описала жизнь мамы, бабушки и свою, считаю, роман достоин быть напечатанным! Но есть упущения – Кирилл, Люся, Юля. И название надо заменить, речь не только о Стелле.
Дверь распахнулась. Галина узнала Кирилла! Вспомнилось, как пришла устраиваться на работу и обезумела – за столом начальником отдела сидел Кирилл. Хотела уйти, но юноша встал, и она поняла,
Борису недавно предложили должность генерального директора строительной фирмы, внешний облик мужа соответствовал должности. Кирилл отличался от мужа. Его джинсы, видимо, видели не одну командировку, поношенные кроссовки, футболка мышиного цвета. На шее висела зеркальная фотокамера «Leica», возможно выдали на работе. Тёмные круги под глазами говорили о переутомлении. Кирилл обрадовался:
– Как? Ты ходишь? Врачи ошиблись!.. Работаешь? Замужем?
– Хожу! Да я и лежала-то всего ничего. Через месяц разрешили вставать, мама научила заново ходить. Окончила техникум, потом филфак. Начальник финотдела на фирме мужа. Пишу, печатаюсь. У нас дочки-двойняшки.
– Начальник отдела? Двойняшки? – присвистнул Кирилл.
– Сам-то куда пропал? Жена? Дети?
– Назло тебе поступил на журфак. Думал, раз твоя мечта не сбылась, я займусь журналистикой. Но понял, не моё, с четвёртого курса ушёл в армию. С женами не везёт. Дети есть. У первой жены – сын и дочь. У третьей – дочь. Свободен. Подрабатываю внешкором в издательстве «районки». Ищу эксклюзивный материал. – Кирилл взял Галину за руку. – Оказалось, эксклюзив – передо мной!
Галина высвободила руку:
– Первая жена Люся! Её оставил с двумя детьми?
– С Люсей? – Кирилл взорвался. – Да мы с Люсей готовили тебе на день рождения подарок, а ты выгнала!
– Подарок?! Мне? – в упор посмотрела Галина, Кирилл отвёл взгляд.
Полина Ивановна дала о себе знать, кашлянув в кулак, она уточнила, что Кирилл знаком с текстом и согласен помочь с публикацией.
– В районной газете? – не сдержалась Галина.
– Кирилл работает в известном столичном журнале. Не раз помогал нам с изданием книг. Ты хочешь опубликовать роман в редакции «Эксмо»?
– Четыре месяца назад отправила рукопись, ответа нет.
– Обычно издательства дорожат авторами, можно даже сказать борются за каждого! Четыре – это много! Может не на тот адрес отправила или вообще не отправила, такое случается. Надо уметь ждать, от рукописи до книги может пройти два года. Мои студенты обращались в «Эксмо», им всегда отвечали!
– И я дождусь! – оборвала Галина.
Кирилл заторопился на встречу, на ходу сунул Галине визитку, сказав, что если роман не возьмут в «Эксмо», поможет напечатать его в другом издательстве, не менее известном. Галина посмотрела вслед, походка не изменилась, только он как-то не по возрасту сгорбился. Она забрала рукопись, поблагодарила за помощь и, выронив визитку под стол профессора, поспешила на работу.
Мысль о том, что отправила рукопись не туда, не давала покоя Галине. Приехав домой, проверила почту.
– Что за чепуха? Письмо
– Письмо не отправилось – какое счастье! Встреча с Кириллом и Полиной Ивановной не случайна, пришло время что-то поменять…
Олег Гонозов
Преображение
– Вот возьмите! – женщина в годах, с нещадно иссечённым морщинами лицом протянула Софье большое красное яблоко. – Сегодня ведь великий православный праздник – Преображение Господа нашего Иисуса Христа! Яблочный Спас!
– Благодарствую, – Софья покорно, словно в церкви, склонила голову и убрала увесистое яблоко в висящую на руке матерчатую сумку. – Храни вас Господь!
Затёртую по краям картонку со старательно обведенными чёрным фломастером словами «Помогите на лекарства!» подняла повыше и, посмотрев на горящие золотом храмовые кресты, зачем-то перекрестилась.
День обещал быть солнечным, жарким – в небе ни облачка, словно сам Господь решил дать в конце августа передышку после зачастивших дождей.
Возле чудом избежавшего уничтожения величественного, из красного кирпича, с нарядными изразцовыми плитками, храма, успевшего побывать в тридцатые годы клубом, в шестидесятые – швейным цехом, а в восьмидесятые – пунктом приёма стеклопосуды, уже разгуливали нищие.
У массивных деревянных дверей на инвалидной коляске восседал заросший щетиной по самые глаза Валька Костыль, выдающий себя за воина-интернационалиста. Для большей убедительности и сострадания, он закатал брючную штанину выше грязного жёлтого колена, демонстрируя отвратительный металлический протез.
Маленькие, как пуговички глазки на опухшем, почерневшем от солнца лице инвалида-колясочника переполняла тоска, боль и обида на весь мир.
Софья слышала, что после смерти матери Валька крепко запил, потерял человеческий облик, превратившись в животное. Как-то за уборку снега с крыши магазина владелец торговой точки расплатился с ним двумя бутылками водки. Валька, словно впервые дорвавшийся до спиртного, тут же их оприходовал, практически без закуски, если не считать бутерброда с колбасой, что сунул бизнесмен. Водка оказалась палёной, и минут через пять, не в силах побороть навалившуюся каменной глыбой дремоту, Валька рухнул в искрящийся на солнце снег.
Мороз в тот день был градусов под тридцать, настоящий крещенский мороз, а на Вальке только куртка-пурга, затёртый до дыр свитер, хлопчатобумажные брюки и армейские ботинки.
На Валькино счастье, мимо проезжал новенький УАЗ патрульно-постовой службы. Полицейские не поленились, вытащили парня из сугроба и доставили в больницу.
В приёмном покое дежурил молодой, подающий большие надежды доктор, кропающий диссертацию «Ампутация конечностей при обморожении».
Неплохой хирург, умело совмещающий теорию с практикой, а профессию с наукой. Вот, только из-за недостатка примеров с обморожениями, исследование продвигалась черепашьими шагами. Увидев Вальку, соискатель научной степени чуть не запрыгал от радости, но лишать бесчувственного пациента обеих ног побоялся Бога, для научного эксперимента было достаточно одной.