Красная тетрадь
Шрифт:
Но что ж поделать? Они были такими, – и все тут. В конце концов Соне даже понравилось оказывать им покровительство. Несмотря на то, что все они были старше ее, они брали ее подарки, и заворожено глядели на клыки Брана и Медб, и внимательно, не перебивая, слушали все то, что она им рассказывала. Это было приятно и необычно, и Соня уже, пожалуй, с нетерпением ждала следующего визита братьев и сестер.
Но однажды все кончилось.
Соня вышла из дома, услышав знакомый крик сойки, и закрутила головой, разыскивая взглядом братьев или сестер. Внезапно жесткая вонючая ладонь зажала ей рот и кто-то быстро поволок
Соня понимала, что надо сопротивляться и кричать, тогда прибегут собаки, но она так испугалась, что обмякла и не сопротивлялась вовсе. Она вообще не была бойцом по натуре.
– Ну что, доченька! – прямо над ней склонилось опухшее лицо отца. – Сейчас тихо-тихо пойдешь в дом и принесешь папке денежек. А то все этим оглоедам носишь да носишь, а папке – ничего? Несправедливо! Поняла меня?
Соня отрицательно помотала головой.
– Что?! – угрожающе прошипел мужик. – Не принесешь?! Да я тебя…!
– Я не знаю, где денежки лежат! – по щекам Сони потекли слезы.
– Ну, это не страшно! Я тебе подскажу. Деньги бывают в карманах, или в материном кошельке, или в сумке. А если уж совсем не найдешь, так принеси вещь какую-нибудь, которую можно продать. Поняла? А теперь беги быстро и помни: коли не принесешь, или проболтаешься кому, так Маньке – не жить!
В ужасе прикрыв глаза и в красках представляя себе, как страшный мужик разрывает напополам несчастную Маньку, Соня, шатаясь, побрела в дом. Денег она отыскать не сумела, но вынесла отцу пиджак, который, как она знала, принадлежал погибшему инженеру, и понятно было, что его хватятся нескоро. Отец пиджак одобрил и даже улыбнулся обмершей от страха Соне.
– Знатная вещь! Даже продавать жалко! – сказал он. – Молодец, доченька! Но к следующему разу постарайся разведать, где денежки лежат. Денежки мне больше нужны. И будь умницей, помни, что от папки тебе теперь никуда не деться. До свидания тебе!
Нелепая фигура растаяла среди деревьев.
Три дня Соня упрямо не выходила из дома, хотя сойки трещали вокруг каждый Божий день. Аппетита у девочки не было, зато были рвота и понос. По ночам за окнами стоял кто-то желтый и светящийся, и манил Соню к себе. В печной трубе плакали детские голоса. Спасение было одно – Филимон. Кот переселился на эти дни в «детские покои», лежал всю ночь в ногах у Сони и своим мурлыканьем отгонял нечисть. Вера решила, что девочка заболела, поила ее насильно теплым молоком и уж хотела везти в Егорьевск, показать доктору. Алеша предлагал сначала показать шаману. На четвертый день Манька, отчаявшись, вышла к изгороди и помахала красной, подаренной Соней лентой.
Взяв с собой обеих собак, и едва отделавшись от Матюши (дети были практически неразлучны, но устроены так, что каждому иногда хотелось побыть одному. Это желание оба уважали.), Соня вышла на встречу.
– Не верь ему, – хмуро сказала Манька. – Ничего он нам не сделает. А сама – хоронись. А еще лучше – мачехе расскажи. И сожителю ейному. Но ничего батьке не давай. Иначе – измотает тебя вконец, а эти еще и погонят за воровство. Куда тогда пойдешь? Ясно, что говорю?
Соне было ничего не ясно, кроме одного: все плохо, и дальше будет только хуже.
– За нас не бойся! Ничего нам не будет, – повторила Манька. Видимо, она откуда-то узнала, чем именно запугал Соню отец.
Месяц все было спокойно. Соня постепенно оттаяла, снова начала есть и спать по ночам. Потом отец снова выследил ее и потребовал денег.
– Ничего я тебе не дам! – дрожащим голосом сказала Соня, помня наставления Маньки. – И ничего ты им не сделаешь!
– Верно, – сразу согласился мужик, недобро усмехнувшись. – Своим кровинкам вреда не пожелаю. А вот чужим… Скажу так: будешь кобениться – украду твоего названного братца Матюшу, посажу его в мешок и продам разбойникам. Слыхала про разбойников-то? Они таких детей, толстых да здоровых, задорого покупают. Вот и всем хорошо будет: мне – денежки, а тебе – урок, чтобы впредь папку слушалась. А Матюша-то плакать будет… А потом…
– Тебя наши собаки загрызут! – крикнула Соня.
– Тише, тише! – отец снова зажал ей рот рукой. – Не кричи так, доченька… Собаки – это не беда. Собакам-то я мяса с мышьяком подкину, они слопают и сдохнут… Значит, сейчас принесешь мне что-нибудь, а я Матюшу и трогать не стану… Но помни, уж в другой-то раз повторять не буду: денежки – лучше всего…
Окончив свой рассказ, Соня тихо и безнадежно заплакала. Матюша понимал, что утешить ее ему сейчас нечем, и потому сразу начал думать.
Бран подбежал к девочке и быстро облизал ей лицо горячим, широким языком. Соня заплакала еще пуще. Пес улегся на мох возле ее ног и положил морду на лапы, вопросительно глядя на Матвея: «Что, дескать, происходит? И почему ты ничего не делаешь?»
– А как ты думаешь: зачем разбойникам дети? – спросил Матвей спустя какое-то время. – Они что, их едят?
– Да нет, – Соня вздрогнула и перестала плакать. – Они ж не людоеды. Я о таком не слыхала.
– Тогда – зачем? – упрямо повторил Матюша. Соня пожала плечами. – Я думаю, он тебя опять обманул, как тогда, с Манькой. Никаким разбойникам я не нужен. А много ты ему всего снесла?
Соня, глядя в землю, отрицательно покачала головой. Говорить она не могла от стыда. Вдруг Матюша рассердится на нее за то, что она отдала пьянице вещи его отца-инженера? Что ей тогда делать? Как жить? Трудно поверить, но дети ни разу за всю жизнь всерьез не ссорились…
– Четыре раза еще, – преодолев себя, сказала Соня. – Два раза – вещи снесла, один раз – мелкие денежки, и еще раз я не поняла – он ничего не просил, расспрашивал, как я живу, да куда мы ходим, да кто – к нам…
– Может, маме Вере расскажем? – предложил Матвей.
– Нет, нельзя. Она разозлится, что я запрет нарушила и пошла к ним. Она же меня предупреждала…
Соня вдруг отчетливо представила себе, что самое страшное уже произошло – ее отец украл Матюшу и прямо в мешке продал его ужасным разбойникам. И вот Вера узнала об исчезновении и, быть может, гибели сына, и узнала, чья в том вина… Молча подняла свои желтые глаза на Соню и…
Девочка с воем упала на мох и забилась в самой настоящей истерике, дрыгая ногами и без разбору колотя кулачками по земле и выступающим корням. Лежащий Бран вскочил и вздыбил загривок. Медб настороженно смотрела из кустов, но не приближалась. Матюша сначала растерялся, а потом кинулся к сестре, своим телом прижал ее к земле и завернул руки. Соня вырывалась и попыталась укусить брата за ухо, но Матвей был намного сильнее и держал крепко.