Красно-белые волны в Царицыне и окрест. Волны последние
Шрифт:
– Какие отношения у меня могут быть с ним?! Он в Новочеркасске, а я в Царицыне! Между нами 300 верст!
Следователи пояснили, что вопрос был об инженере Алексееве, расстрелянном в Царицыне за подготовку мятежа, но по ответу Носовича уже пришли к выводу, что связи между ними не было.
В ответ на последнее обвинение в поражениях на фронте генерал указал на неудачи Красной Армии уже после ареста штаба и на военные операции под руководством Сталина, закончившиеся разгромом красноармейских частей. Также упомянул, что в начале августа Сталин, Ворошилов и Минин обнаружили в Царицыне неприкосновенный запас боеприпасов штаба округа
Ковалевский заявил в свое оправдание:
– Я с опасностью для жизни привёз в Царицын жену и четверых детей. Неужели я мог рисковать своей семьёй, работая на противника? Это было бы преступлением!
Сытин – человек умный и самоуверенный – сказал, что если бы Носович и Ковалевский действительно были агентами белогвардейского командования, то он непременно догадался бы прямо здесь на следствии.
Выслушав мнения сторон, инспекция вынесла оправдательный приговор. На следующий день командование Южным фронтом предложило Ковалевскому должность начальника штаба, а Носовичу его заместителя. Оба согласились. Председатель политического отдела инспекции Иоффе попытался опротестовать назначения, но Сытин поручился за обоих.
20-го августа на общем заседании военной инспекции и штаба Южного фронта разрабатывался план наступления. Подвойский стучал кулаком и кричал:
– Мы должны взять Новочеркасск! За неисполнение приказов – расстрел!
Но Ковалевский с Носовичем знали, что отдавать приказы руководству армией он не мог, а многие красные командиры желали его отставки.
Наступление должно было начаться 22-го августа. Бригада Сиверса находилась в общем резерве командования и ему приказали послать на фронт полк пехоты, полк кавалерии и батарею артиллерии. Сиверс приказ проигнорировал. Подвойский был вне себя от возмущения и поручил Носовичу позвонить Сиверсу по телефону и убедить выполнить приказ. Именно с этого звонка началась его новая работа по саботажу и дезорганизации Красной Армии. Сиверсу предстояло стать первой жертвой мастера военно-политических интриг. Зная гордый характер командира бригады, Носович повёл телефонный разговор в издевательском тоне, подтрунивая над имперскими амбициями бывшего прапорщика:
– Вы уж потрудитесь, ваше командирское величество, извольте послать ваши доблестные войска в героическое наступление во имя великих побед и во славу вашего имени!
Сиверс бросил трубку. Носович ликовал – цель достигнута! Несмотря ни на какие угрозы Подвойского и Сытина, Сиверс не выделил ни одного солдата и передислоцировал бригаду в другой район. В итоге, Сытин и Подвойский остались без резерва, а наступление началось на неделю позже, отчасти и потому что Носович позвонил всем командирам дивизий, дал расплывчатые и противоречивые приказы и намеренно говорил открытым текстом в надежде, что противник прослушивает телефонные линии.
Встретившись с командиром дивизии Киквидзе, Носович упомянул о крепком характере Сиверса. Впечатлительный Киквидзе решил, что и он сам не менее крепок в своих решениях и также отказался выдвигать свою дивизию на фронт. Носович ликовал снова, но на этом не остановился, а убедил Сытина заставить Сиверса послать на фронт хотя бы по одному батальону из каждого полка. Сиверс отказался, причём дважды и в крайне
Никитин получил назначение в штаб в самом начале сентября и почти ни с кем не общался. Был всегда подтянут, дисциплинирован и исполнителен. Доставив Носовичу компромат на Сиверса, он отчетливо произнёс:
– Приказание исполнено, Ваше Превосходительство!
Носович насторожился, посчитал, что это провокация и строго потребовал никогда так его не называть. На что Никитин уверенно ответил:
– Ваше Превосходительство, я знаю, что Вы не большевик, а настоящий русский офицер, верный царю и Отечеству. А потому хочу быть Вам полезен. Вам, полковнику Ковалевскому и всему «белому делу».
Носович ничего не ответил и решил подумать.
На улице, явно не случайно, к генералу подошли двое – господин средних лет и совсем молодой парень.
– Разрешите представиться, Ваше Превосходительсво, – начал старший, – я бывший подполковник Петроградской военной контрразведки Шостак, а это мой адъютант юнкер Бодак. В настоящий момент я начальник отдела разведки штаба Южного фронта большевиков, а господин Бодак мой помощник. Мы представляем одну из известных Вам организаций. Понимаю Ваши сомнения и прошу только выслушать. А там решите, верить нам или нет. Присядем на скамейку.
Носович выслушал и поверил.
Тем временем его работа в штабе продолжалась в том же духе: саботаж и дезорганизация, прикрытые показным рвением к службе и «достоверными» объяснениями почему и в этот раз всё пошло не так. Для обеспечения связи и наблюдения за выполнением оперативных приказов строптивыми красными командирами штаб выделил Носовичу дежурный паровоз с платформой и автомобиль «Форд».
В поездках, кроме шофёра, Носовича всегда сопровождал комиссар Бутенко – идейный, но не воинствующий большевик, не отдавший ни одного приказа о расстреле, что импонировало Носовичу.
В голове генерала сразу же составился план и время побега. Бежать нужно было после того как он сумеет нанести максимальный ущерб Красной Армии и в тот момент, когда он будет наиболее информирован о действиях и планах командования, а также сумеет забрать с собой максимально возможное количество секретных документов. План побега: во время одной из поездок на фронт на автомобиле выехать на рекогнисцировку в нейтральную полосу, взять в плен или, в случае сопротивления, убить комиссара и заставить шофера пересечь линию фронта, а если откажется даже под дулом револьвера, то сесть за руль самому. Но Носович не умел водить автомобиль!
– Не проблема, – решил он, – буду брать уроки у шофёра.
Но в первую очередь необходимо было позаботиться о безопасности жены, поехавшей за ним в Балашов. Носович решил готовить для неё побег с помощью бывшего полковника гвардейского стрелкового дивизиона Курвуазье де Лонгемен, который был членом антибольшевистской организации бывших офицеров со штабом в Воронеже. Жену решили тайно переправить сначала туда, а затем в Киев.
Половину служебного времени Носович проводил в поезде и в автомобиле: инспектировал воинские соединения, развозил приказы и проверял исполнение.