Красно-розовый город
Шрифт:
– Керосин почти кончился! – крикнул он. Он рванулся к канистре, поднял ее и потряс – ни звука. – Она же была наполовину полна!
Они молча, в смятении смотрели друг на друга. Огонь в лампе на пианино затрепетал и погас.
Глава 8
Джерри лихорадочно пихал поленья в открытую дверку печи – стопка дров у стены рассыпалась, открыв взгляду спрятанный под ней меч.
Теперь она ощущала странный покой – то ли от неизбежности, то ли от шока, как Мейзи. Она встала с дивана и заглянула в комнату, где находились дети. Мейзи стояла на коленях у кровати и молилась; слова молитвы заглушались верещанием и непристойным бормотанием за окном. Алан и Лейси… ей показалось, что она видит их темные силуэты на кровати, но с полной уверенностью утверждать это не могла, а подойти и поцеловать на прощание тоже не осмеливалась из боязни разбудить, что было бы сейчас совсем уж некстати. Может, они достаточно невинны для того, чтобы демоны овладели ими… но вервольфы? «Прощайте, милые. Простите маму за то, что втянула вас в это».
Потом она заглянула в другую спальню. Юнец сидел на полу, прислонившись к стене, крепко связанный полосами простыни. Один глаз его злобно следил за ней, второй заплыл, и рот, разбитый разъяренным Джерри, тоже кривился набок. Кто-то с треском грыз снаружи оконную раму.
Грэм, тоже связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту, скорчился на кровати. Она склонилась над ним.
– Будешь молчать, если я выну кляп? – спросила она, и он отчаянно закивал.
Она довольно долго возилась с узлом. Что же она такого в нем нашла когда-то? Спрашивала ведь ее об этом мать. Помнится, тогда она ответила:
«Это человек, который знает, чего хочет». Вот дурища… нет бы ей тогда довериться чутью матери, ибо человек, который знает, чего хочет, легко превращается в человека, который готов на все, чтобы получить желаемое, и тогда его обаяние становится оружием, а харизма делается продажной.
Наконец ей удалось вытащить кляп…
– Вот, – выдохнула она.
– Развяжи меня, Ариадна! Не оставляй меня связанным так!
До сих пор ей ни разу не приходилось слышать, как он молит о чем-то, и она испытала отвращение к себе, настолько эта мысль на мгновение польстила ей.
– Потерпи, осталось немного, – ответила она и сама удивилась тому, как бесстрастно звучит ее голос. – Из ламп исчез весь керосин. Джерри считает, что нас скоро атакуют монстры.
– Нет!
– Мейзи молится, как конклав кардиналов, – продолжала она, – и я не сомневаюсь, она не забудет тебя в своих молитвах. Я только хотела сказать, что совсем не хотела втягивать тебя в это. Ты не безгрешен, Грэм, но не заслужил такого. Не такого, во всяком случае…
– Как утешительно, – фыркнул он. – Знай я, что белая горячка заразна, был бы осторожнее.
Ну почему они не могут разговаривать нормально, по-человечески?
– Заразно зло, – возразила она. – Только кто из нас был носителем заразы?
– Ну конечно, это я во всем виноват, – ощерился он. – Алкоголь всегда способствует жалости к себе.
Нет, он никогда не признает своей ошибки – не в его это духе.
– Нет. Под конец я была гораздо хуже тебя. Все, что ты сказал сегодня, – правда. За исключением того, что в Лейси ты винишь одну меня. Если все пошло вкривь и вкось после этого, ты виноват не меньше моего… и, кстати, кто как не ты настаивал на аборте? – что ж, это его уязвит.
– Ага, еще бы, – буркнул он. – Так и знал… Ладно, за это я тебе благодарен. Я ее люблю – и куда ты ее затащила?
Что еще можно поставить ему в вину? Ох, много чего, подумала она.
Долгие отлучки, странные друзья, неожиданно свалившееся богатство – не было ни гроша… и потом неожиданное осознание ею простой вещи: молодой адвокат не может грести такие деньги законным путем.
– А как насчет Алана? – спросил он с издевкой. – Если уж мы взялись перемывать друг другу косточки, признай, что это целиком мое произведение, разве не так?
– Если ты имеешь в виду то, что ты буквально изнасиловал меня тогда, то да, – ответила она. – Полагаю, что заслуга в создании Алана целиком принадлежит тебе. – Ту ночь она не забудет никогда; даже сейчас ее пробирала дрожь при одном виде ковбойской шляпы. Она ушла от него – забрала Лейси и ушла… и это, возможно, был ее последний шанс удержаться от сползания к алкоголизму. Он выследил ее в доме у сестры – очень похожем на этот, кстати, – и у них случилась грандиозная ссора. Совершенно измочаленная, она отправилась спать, а он остался в кресле и прикончил бутылку…
Она до сих пор слышала треск распахивающейся двери в спальню. Он стоял в дверях – пьяный вдрызг самец… и в ковбойской шляпе. Если подумать, эта шляпа должна была бы представляться теперь даже забавной, но события той ночи отбили у нее охоту смеяться. Он объявился в доме в наряде из вестерна – приехал прямо с ранчо одного из приятелей – и весь вечер, пока они ругались и спорили, ни разу не снял шляпы. Даже когда он, одурев от похоти, вломился к ней в спальню, эта шляпа все еще сидела у него на голове – никакой одежды, только шляпа. Нет, какой уж тут смех. Слишком больно, слишком унизительно. Они с Лейси уехали, пока он храпел, и не возвращались до тех пор, пока она не поняла, что снова беременна…
– Ну, по крайней мере он похож на меня, – прервал он тишину. – Поначалу я сомневался, но сделал анализ групп крови – они ничего не подтверждают, но и не опровергают, – у нас с ним редкая группа… И потом, этот маленький чертенок похож на меня.
Значит, он до сих пор не уверен. Ну что ж, кто мешает ей еще раз попытаться убедить его?
– Наверное, это пустая трата времени, Грэм, но я еще раз клянусь тебе, что тут нет никаких сомнений. Я никогда не изменяла тебе.
Он только фыркнул.
– Ну, осознанно – никогда. Когда я бывала в запое… но это началось позже, уже после Алана. Нет, он правда твой ребенок.
Последовала пауза, словно он собирался с силами.
– Ладно, пустая трата времени. Возможно, ты виновата и не на все сто.
Девяносто пять процентов, скажем так. Но не сто.
– Боже, да ты неслыханно благороден!
– Не нравится; ступай к своему демоническому любовничку.
– Таким человеком, как он, тебе никогда не стать, – впрочем, так недолго снова до крика и взаимных обвинений. Она отступила на шаг, и чуть не упала на Карло.