Красно Солнышко 2
Шрифт:
— Подойти поближе, спустить шлюпки.
Отдал он команду. Один из матросов продублировал команду рогом на остальные корабли эскадры. Взвились паруса, медленно пузатые когги[42] приблизились к густо поросшему склону, с небольшой песчаной полоской пляжа, бросили массивные каменные якоря в воду. Несколько мгновений, и корабли встали. Послышались громкие крики, ругательства, в плеском опустилась в море одна лодка, вторая. Братья было заспорили, кому первому будет принадлежать честь ступить на новый берег, но командир был неумолим, и быстро отобрав десяток самых опытных братьев, послал их облачаться в доспехи. Прошло ещё некоторое время, прежде чем облачённые в кольчужные рубашки и шоссы[43] воины, в своих горшковидных глухих шлемах, спустились в утлые судёнышки, покачивающиеся на мелкой волне. Дружно, повинуясь команде, гребцы опустили вёсла в воду, и лодки заскользили по зелёной волне залива. Десятки глаз напряжённо наблюдали за ними. Вот судёнышки с разгона выскочили на песок, пригнувшись, рыцари устремились вперёд, внимательно всматриваясь в заросли. Вроде тихо… Один из них поднял руку, призывая к вниманию, и… Вдруг рухнул на траву, схваченный тонкой верёвкой за шею… В тот же миг из кустов вышли десятки воинов в глухой, чернёной стали, броне с непонятным оружием наперевес. А позади командира тамплиеров кто-то в ужасе завопил:
— Спаси нас, Пресвятая Мария!!!
Фон Гейер обернулся и открыл от изумления рот — в
Почти мгновенно они выстроились в линию, перекрывая выход из бухты, а потом вдруг что-то громыхнуло с невероятной силой, и вода возле коггов вскипела от ударов громадных ядер. Те пролетели со скоростью, неуловимой человеческим взглядом. Одновременно борта и середина громадин озарилась длинными языками пламени, а затем прозвучал огромный, невиданный прежде великанский рог, мощным низким звуком больно надавивший на уши европейцев.
— К бою!
Алекс фон Гейер не растерялся, всё-таки он воевал не первый год с нечестивыми арабами на Востоке, защищая Гроб Господень. Рыцари словно пришли в себя, зазвенели кольчуги, залязгали мечи и рычаги натягиваемых арбалетов, матросы потащили охапки копий и стрел. Командир знал, что он проиграет — слишком много врагов. Но умереть хотелось не на коленях, а в бою, забрав с собой хотя бы одного врага…
… - Княже!
В светлицу вбежал взволнованный донельзя Крок, Ратибор поднял на него взгляд — таким ещё главу тайников князь никогда не видел.
— Что случилось? Никак, вновь война?
— Куда хуже, князь! Намедни под знаком Проклятого корабли приплыли. Повезло, что аккурат возле линии новой границы причалили, потому и заметили их сразу же…
— Что?!
Князь медленно поднялся из-за стола:
— Докладывай немедля и подробно.
— Понял, княже.
Крок вдохнул побольше воздуха в грудь, переводя дыхание, потом начал:
— Пришло три больших лодьи. Они их коггами зовут. Полтораста человек. Из них воинов — пятьдесят со слугами. Остальные — команды кораблей. Взяли всех, до последнего. Своих потеряли шестерых. Уж больно добро рубятся, собаки. Их положили тридцать восемь. Остальных сейчас под охраной усиленной везут в Славгород.
— Это ни к чему.
Ратибор уже успокоился.
— Сам поеду навстречу. Нечего им нашу землю поганить.
Глава тайников покорно склонил голову.
— Будь по твоему, княже…
— Взять толмачей, да Добрыню покличь. Он вроде как знает речь немецкую[44].
— Исполним, княже.
— Пошли…
…Фон Гейер с тоской взглянул на свои цепи. Прочные браслеты сковывали руки и ноги, цепи от них тянулись к поясу. Доспехи и оружие, естественно, содрали сразу. Ведь вооружение рыцаря стоит очень и очень дорого. Проклятые варвары… Хвала Господу, хоть не били и не пытали. Но это явно пока… Что ждёт его и братьев? Язычники-еретики не упустят своего шанса после лютых истязаний казнить истинных христиан… Пошевелился — он, как командир рыцарей, ехал в повозке. Вместе с ранеными неведомым оружием братьями и матросами. Остальные шли пешком, прикованные за шеи к длинной тяжёлой цепи. Впрочем. Надо отдать должное, еретики пока никого не обижали. Кормили неплохо, правда, по большей части пища была незнакомой, но, по крайней мере, сытной и даже вкусной. Воды давали тоже вволю. А иногда и большие крупные орехи, в которых вместо твёрдого ядра находилось растительное молоко. По другому эту вкусную жидкость и не назовёшь… Вот уже две недели они шагают по великолепной, вымощенной тёсаным камнем дороге неведомо куда… В самое жаркое время пережидают в тени деревьев. Остальное — идут на север. Широкий путь, на диво ухоженный, вьётся вдоль равнин и гор, пересекая реки, через которые прокинуты такие же каменные добротные мосты. Попадаются постоялые дворы, двух, а то и трёх этажные здания из обожжённой красной глины. Нечто подобное он видел у арабов, но здесь всё куда прочнее, ухоженнее, и надёжнее. На ночь пленников размещают либо в больших палатках, либо на тех самых постоялых дворах, правда, в больших сараях… Видели громадные повозки на нескольких осях. В такую влезет едва ли не сотня ластов груза. Тащат их здоровенные дикие быки, по шесть — восемь штук в упряжке. Встречные язычники ведут себя спокойно. Косятся на пленников, но не оскорбляют и не обижают. В каждом чувствуется некая внутренняя сила, но нет того слепого фанатизма, переполняющего арабов. Впрочем, на тех местные обитатели и не похожи: кожа либо белая, как у тамплиеров, либо с красным смуглым оттенком, но темнее, чем у жителей Иерусалима. Иногда. Впрочем, появляются и те, кто родился от смешанных браков. Это сразу понятно. Волосы, обычно, коротко пострижены, и либо светлые, либо густо чёрные. Середины нет. Ни церквей, ни храмов по пути, естественно, тоже. Поселений немного. Все раскинуты свободно, без стеснения. Не попадаются и таможни сеньоров, нет ни виселиц у городов, ни позорных столбов. И всюду чистота и порядок, что удивительно… Иногда фон Гейер даже завидовал местным жителям. Судя по всему, живут они счастливо и богато. Одежда у всех скромная, как подобает, но вместе с тем добротная. Женщины их красивы, хотя часть из них, по-видимому, те, что не замужем, ходят, прости Господи, простоволосыми. Иногда лоб перепоясывает повязка, богато украшенная мелкими бусами. Огромные поля, засеянные разными культурами, в том числе и знакомыми по Европе пшеницей, ячменём, рожью. И незнакомые, но явно культурные, поскольку среди рядов посадки работают люди. И нигде нет униженных, сгорбленных спин… Вскоре, однако, пейзаж сменился — дорога пошла в верх, взбираясь в высокие горы. Стало тяжело идти. Рыцари и матросы задыхались. Таких сразу укладывали на повозки везли. Фон Гейер уже давно уступил своё место одному из раненых братьев… Наконец, после одной из ночёвок, неожиданно для всех караван развернулся и двинулся назад. В чём дело? Неужели их решили казнить на месте преступления, то есть — высадки? Или местные опасаются, что они успеют увидеть нечто им не положенное? Командор терялся в догадках, не зная, что ответить братьям. Но на всякий случай велел всем исповедаться друг другу и готовится к худшему… Впрочем, ничего, как ни странно не случилось. Опять две недели уже знакомого пути по всё той же каменной дороге. Пару раз попадали под проливные ливни, когда все вымокали до нитки, впрочем, сушились одинаково, что охрана, что пленники. У одних костров. Ради такого тамплиеров отковывали от общей цепи и допускали в круг к кострам охраны. Воинов, кстати, было едва ли не столько же, сколько и самих пленников. Как правило, все белокожие, редко когда попадались метисы или смуглокожие, рослые, светлоглазые, и невообразимо сильные физически, как убедились некоторые из наиболее строптивых братьев. Напрасно призывал командир к смирению, некоторые пытались противиться приказаниям конвоиров. Те не церемонились, спокойно швыряя непослушных на землю и несмотря на сопротивление, добивающихся своих целей. Фон Гейер был свидетелем того, как брат Гуго цу Валлентайм пролетел целых три сажени в воздухе, когда проигнорировал указание
— Что- то не так, командир?
Фон Гейер пожал плечами:
— Чую неладное. Эти ребята чего-то, или, скорее, кого-то опасаются. И очень сильно, кстати. Вы, на всякий случай, будьте готовы ко всему…
На ночь рыцарей и остальных согнали в центр. Несмотря на усталость, многим не спалось, а местные с тревогой вглядывались в ночную темноту, кишащую всякой нечистью, которая издавала невообразимо мерзкие пронзительные крики. Внезапно брат Конрад потянул командира за рукав:
— Брат… Там кто-то есть!
Он показывал в сторону плотной завесы кустов. Алекс напряг глаза, но как ни старался, ничего не мог разглядеть. Впрочем, этот брат славился тем, что видел в темноте не хуже, чем днём, и не верить ему не было смысла. Помедлив, фон Гейер всё-таки решился. Он поднялся, насколько позволяла цепь, и замахал руками, привлекая внимание. Потом, в отчаянии закричал:
— Эй, там!
Показывая руками направление, указанное ему Конрадом. Один из солдат было шикнул на тамплиера, но в этот момент темнота взорвалась дикими воплями, и вспыхнули сотни факелов. Фон Гейер похолодел — не менее тысячи размалёванных людей, потрясая над головами оружием истошно вопя ринулись на них из леса… К чести охраны надо сказать, что те не растерялись. Почти мгновенно все оказались на ногах, затем тамплиер увидел невероятное. То самое таинственное оружие каждый приложил к плечу, и… Раздался грохочущий треск. Выбрасывая огненные факелы, правда совсем короткие, оружие выплюнуло смерть… Первые ряды дикарей рухнули как подкошенные, но остальные рвались вперёд, невзирая ни на что… Вот один из них не обращая внимания на рвущие тело колючки буквально пропахал связку растения с шипами и бессильно повис, обагряя ту кровью. Следующий пробежал прямо по павшему, и тут же опрокинулся следом от выстрела из огненного оружия, которое уже успели перезарядить. Бах! Бах! Захлопали выстрелы огнебоев, но дикарей было слишком много… Они, завалив все препятствия своими телами, тем не менее, рвались вперёд. Последовала новая команда, и все солдаты разом извлекли из своих сумок, висящих на поясе, круглые металлические шары. Новая команда, и вот уже круглые предметы летят через головы и повозки прямо в гущу атакующих… И страшный гром рвёт напрочь дикие крики, вспухают огненные столбы, кувыркаются останки тел, дикари не выдерживают, и начинают откатываться назад… Охранники торопливо перезаряжают своё оружие, меткими выстрелами укладывая врагов на землю… Снова перезаряжают, но на этот раз не стреляют… Зато быстро-быстро восстанавливают заграждение, совсем не по христиански используя для этого тела убитых врагов… А ведь рыцарь-тамплиер уже почти начал считать их достаточно цивилизованными… Следующая атака началась через тридцать минут. Под жуткое завывание размалёванные дикари вновь выплеснулись из леса, и снова залп волшебного оружия и разрывы огненных шаров заставили их откатиться. Но по озабоченному виду старшего конвоя было ясно, что зарядов для огнебоев осталось совсем немного… А значит, скоро придёт конец… Вопрос только, к лучшему или худшему изменится судьба пленных тамплиеров? Фон Гейер подозревал, что к худшему, но насколько — он даже не мог себе представить…
Глава 10
…Местные уже схватились врукопашную — шла жуткая рубка, во все стороны летели куски мяса, брызги крови. Но было ясно, что закованные в сталь воины проигрывали — дикарей было слишком много… Внезапно один из дикарей в гигантском прыжке перемахнул через охранников, взмахнул в богатырском порыве большой дубиной, в конец которой были вделаны каменные лезвия, и… Голова одного из матросов покатилась по земле, хлопая удивлёнными глазами, а дикарь припал к горлу, жадно высасывая кровь. Те, кто был прикованы рядом, в ужасе завопили, а размалёванное чудовище довольно ухнуло, потом оторвалось от мёртвого тела, оскалило обагрённый кровью рот, вскинуло вверх своё страшное оружие и дико завопило… Впрочем, больше людоед не успел ничего, вывернувшись из схватки, командир конвоя достал затылок убийцы длинным узким мечом, а потом с размаха рассёк цепь, держащую пленников. Затем в фон Гейера полетела связка ключей, и местный показал на одну из повозок, где, как знал тамплиер, хранились захваченные доспехи рыцарей. Тут же воин вновь нырнул в гущу схватки… Щёлк. Щёлк!
— К оружию, Братья! Во имя Пречистой Девы и Господа нашего!
Подхватив дубину людоеда фон Гейер запустил её в схватку, а сам быстро бросился к повозке. Найти среди доспехов свой было легко — уж больно он выдавался своими эмблемами. Возблагодарив Господа за то, что ему пришлось немало повоевать в Святых Землях, где тяжёлые латы означали смертный приговор, и за то, что его доспех состоит всего лишь из трёх деталей, Алекс быстро, как только мог, затянул сыромятные ремни. Как приятно было вновь ощутить себя воином, а не пленником! Затем ринулся вперёд, прямо в гущу схватки. Чуть присел, подныривая под замах конвоира, и прямо из-под его руки вогнал свой меч прямо в живот дикаря. Тот завопил, потрясая руками, из которых вывалилось копьё, опрокинулся назад, а фон Гейер уже устремился вперёд, парируя удары, направленные в него, щитом с восьмиконечным тамплиерским крестом. А позади уже спешили братья, сбивая на ходу клин, и матросы, похватав оружие павших дикарей так же устремились вперёд…
…Эту атаку они так же смогли отбить… А спустя некоторое время послышался гул скачущей конницы, потом ударили громобои. Совсем рядом, и заросли выхлестнули новые орды дикарей, только на этот раз они стремились не нападать, а смять горстку воинов, чтобы вновь раствориться в джунглях… Но тщетно. Воспрянув духом от того, что подошла подмога, что тамплиеры, что славяне встали стеной. За импровизированной баррикадой из тел людоедов они принимали на копья и мечи всякого, кто перескакивал через скользкую стену, держась из последних сил… Наконец всё стихло, и из леса хлынули стеной на этот раз закованные в сталь воины тех, кто жил здесь… Фон Гейер опустил оружие. Умирать ему не хотелось, но и быть рабом, тоже… Хотя уже тамплиеров окружили сплошной стеной со всех четырёх сторон, наставили на них своё смертоносное огненное оружие… Внезапно старший из конвоиров шагнул вперёд, вскинул руку, что-то выкрикнул хриплым голосом… Солдаты, окружившие их, заколебались… Но тут, раздвинув их ряды выехал рослый всадник на чёрном коне неописуемой красоты… Что-то резко спросил — начальник конвоя склонил голову, потом быстро-быстро что-то разъяснил. Вельможа, а было ясно, что он тут главный, подозвал к себе одного из закованных в сталь воинов, отдал приказ. Все стояли в ожидании, но тут вновь послышался топот копыт, из-за поворота выехала небольшая кавалькада. От неё отделился мужчина в доспехах, приблизился, и… Фон Гейер не поверил свои ушам — на латыни, правда, чуть искажённой, воин произнёс: