Красно Солнышко 2

Авраменко Александр Михайлович

— Ты что же думала, я за деньги у тебя на дворе работал?!

Громыхнул было, да вовремя голос умерил. А хозяйка взгляд его гневный выдержала, отвечала спокойно:

— За деньги, не за деньги — не хочу я тебе обязанной быть. Никому не хочу. Кончилось моё боярство в Арконе Великой. Здесь же желаю свой век как обычный человек прожить, да внуков Боркиных понянчить. Своих то мне уже не видать… А коли ты чего хочешь другого — прости. Ничем не могу помочь. Бери серебро, и уходи. Навсегда.

— Неужто то ты за поцелуй мой обиделась? Не люб я тебе?

Отшатнулся князь, а она вся пятнами пошла, шатнуло её, но села на лавку, отвернулась к окошку, ответила тихо, едва слышно:

— Поздно. Стара я уже. Ты себе лучше найдёшь. Уходи. Прошу во имя Богов Истинных.

Туча тучей вышел князь из-за стола. Денег брать не стал, подошёл к стене, где на колышке его полушубок висел, вынул из кармана кошель раза в четыре больше, чем её, да на стол с маху и кинул. Лопнула кожа, раскатились

монеты новенькие, золотые, зазвенели по полу, со стола падая… Ахнула Купава, а он молча вышел, взлетел в седло пятнистого в яблоках жеребца, на котором к ней ездил, да через забор и махнул — не надо ей калитку открывать… Только дробь копыт рассыпалась, да снег комьями пробарабанил… Выскочила Купава на улицу в сарафане праздничном одном, да платок позабыв, хотела вернуть мужчину, а того и след простыл, только далеко где-то в конце улицы снег завивается… Словно слепая, вернулась в избу, села на лавку, взглянула на злато рассыпанное, да раскиданное, разрыдалась в голос, проклиная судьбу свою горькую, да гордость неизбытую — заело её, что простой воин к ней, боярышне арконской посмел, как к девке простолюдинке, прикоснуться, забыла, кем теперь стала… Вернись сейчас Ратибор к ней, сама бы призналась, что люб он ей, ни за что бы не отпустила от себя, любила бы со всей силой, что годы копила… Да что толку — в Арконе такие же витязи были. Гордые. Умерли все, но град свой не бросили. И этот из таких же… Тоже… Умрёт, но к ней не вернётся. Такой же гордый… Вернуть надо! Найти, повиниться, прощения попросить, признаться самой! В ногах валяться, если нужно, лишь бы только не бросал её! Готова ноги ему каждый день обмывать, исполнить всё, что не пожелает, хоть без венчания жить! Но надо, надо его найти. Пусто без него. И в душе, и на сердце, и в доме… Но где искать то? Где? Ведь кроме того, что из воинской он слободы старшина, ничего то и не знает о нём… Да имя — Ратибор… Поднялась с лавки, собрала на коленях всё до монетки, подивилась невольно — на серебро перевести если, так порядка четырёх сотен гривен будет! Деньги то огромные! Видать, за службу воинскую накопил, да к ней принёс… Положила тяжёлый мешочек в сундук. Прикрыла от лихого взгляда бельишком немногим, что было у неё… Почитай, как вдова и жила — платье обычное, на каждый день, в коем на работу ходит. Да один-единственный сарафан праздничный, в котором только Ратибору и показывалась… Тронула шубку цены огромной… Видела такие в торговых рядах… Пять десятков гривен такая стоит… Потом распахнула её, не утерпела, примерила… Словно тёплая ладонь щёк коснулась, когда воротник до лица дотронулся. Выделка просто волшебная, и подклад драгоценный, из тонкой парчи… Не пять десятков. Все семь… Сняла, бережно повесила. Будет её одевать, когда разыскивать пойдёт старшину воинского Ратибора по всем слободкам воинским, что в Славгороде и вокруг есть…

Глава 8

– Вот, княже, что отряды, на полдень отправленные, привезли.

Перед Ратибором на стол лёг большой лист пергамента, и князь с любопытством всмотрелся в изгибы нового материка. На первый взгляд новая земля напоминала большой треугольник, с поломанной гипотенузой. С левой стороны, если смотреть от Славгорода, виднелись два больших острова, чем то похожие на кляксы, и куча поменьше. Жрец-чертёжник пояснил:

— Острова эти как раз напротив земель людоедов находятся. Наши корабли когда шли — заметили их, но обследовать и высаживаться не стали. Некогда было. А сейчас вот заглянули. Живут там люди нравом простые, промышляют охотой да рыболовством. Землю не возделывают. Из металлов лишь златом пользуются, хотя нашли мы и ложную медь[31], что для стойкости против ржи в сталь добавляем, и истинную медь, и синюю медь ядовитую[32]. Ещё, княже, соль обнаружили каменную, руду железную, да вату каменную, из которой ткань негорючую делаем для нужд металлургических. Острова эти рядом, да только разные — на одном равнины, второй весь в горах. Думаем мы, что на дальнем острове надо бы нам заставу поставить воинскую, на всякий случай. Ежели лиходеи под знаком Проклятого поплывут из старых земель — то застава нас упредит, а злодеев — задержит…

Князь кивнул в знак согласия, и жрец продолжил:

— Далее корабли наши стали дальше вдоль материка спускаться. Климат разный был. Поначалу жарко до невозможности, потом холодать стало. Одно время даже так, как у нас тут, в Славгороде даже показалось. А потом и холодней стало, и пока мы землю не обогнули, да не прошли места, где вечные бури бушуют[33], и льды громадные плавают, да не легли на путь обратный — совсем как в Ледяном море погода была… Туземцы нам попадались разные, но общее одно у них — из металлов лишь златом пользуются для украшений. Иногда медь встречалась. Но очень редко. Цвет кожи у всех медный. Белых мы не встречали. Языки у людей незнаемые. Надо учиться. И языков тех множество. Левая сторона земли полуденной в основном горная, но сверху — равнина. И жуть лучше там. Обозначили гавани удобные, где в будущем бы грады нам поставить, когда народы те под нашу руку придут. И ещё — на островах да в лесах мокрых[34] народ людоедством балуется. И сильно…

Жрец помолчал, потом добавил:

— С мясом у них плохо. И не в охотку друг дружку едят, а по необходимости крайней. Думаю, истреблять их за это как майя вряд ли стоит. Наладим торговлишку за злато, будем мясо турово, да свиное им слать — перестанут человечиной питаться.

— Посмотрим.

Веско промолвил князь. Составитель карты продолжил:

— По правой стороне горы, княже. Почитай, сплошные. И, что удивительно, рек почти нет. Если на той стороне видели мы две огромные, что нашим Миссисипи и Миссури не уступают[35], прозвали мы их Великая[36] (* — Ориноко) и Гремящая[37], то с противоположной воды мало, а рек, почитай и нет. Но в горах много чего быть должно быть полезного. Так мыслю я — поставить град на берегу, в бухте удобной. И уже из него посылать отряды рудознатцев и воинов…

— Думать будем. Поглядим…

Ратибор не торопился — места ещё много. А народа — как раз наоборот. Армия мала. Рудничные да кузнечные слободы пока и то, что у нас добыто, переварить не могут. Хотя сейчас количество воинов растёт быстрыми шагами — спасибо огненному бою… Жрец закончил, взял стоящий перед ним кубок с соком свежевыжатым, жадно выпил. Князь искоса взглянул на него — густой, нездешний загар. Свежие шрамы… Оно понятно — землепроходцев мало кто жалует, зачастую просто считая их соглядатаями, что, впрочем, вполне справедливо.

— Потери в людях, кораблях, лошадях велики ли?

Жрец помрачнел:

— Так мыслю, княже — корабли наши для плавания в тех водах непригодны.

— Почему?!

Ратибор едва не выронил из рук указку, которой показывал на карту и просил пояснений.

— Все восемь двулодников в полную негодность пришли.

— Это как?!

— Водится в тех тёплых водах червь, что дерево точит. Да ещё всякая гадость быстро к днищам присасывается и корни пускает. Словом, либо мы дно кораблей наших будем железом, а лучше медью, либо свинцом тонким обивать, либо за год — два от них одна труха останется.

— Ясно…

Медленно протянул Ратибор.

— А про людей ты не сказал.

Теперь жрец стал ещё мрачнее тучи:

— Много погибло. Среди тех, кто по земле шёл. Моряки то — те, почитай, все и вернулись. Двое лишь заболели, но как назад пришли, на ноги поднялись. А вот по суше… Мокрые леса — места жуткие. И народы там свирепые. Сплошь и рядом друг друга поедом жрут. Вот кого не жаль на небеса отправить! И много наших воинов погибло, пока прошли на полдень. Кто от стрел ядовитых, кто в засаду попал, кого гады ядовитые покусали… Потом легче стало, как в горы вошли. Там, почитай, спокойно шли. Пальнёшь раз из огнебоя, и сразу спокойно становится. Да лошадей боятся дикари страшно. Так что там уже совсем другое дело… И ещё, княже… Слыхали мы от местных, что майя не все погибли. Где-то в лесах есть у них храм тайный, где новая армия собирается, чтобы вновь на нас напасть. Посему стоит укрепить заставы наши, и городки новые основать на тех землях.

— Сделаем сразу, не откладывая. Немедля пергамент напишу. А теперь — отдыхать всем месяц. В казне награду получите. Ни к каким службам и работам привлекать вас не стану. Вы своё дело честно исполнили. А через месяц — уж прости, попотеть придётся…

Жрец распрощался, вышел. А князь вновь задумчиво взглянул на громадный пергамент из цельной шкуры матёрого тура. Огромна земля! Сколь же народа она прокормить может! И богатства её неисчерпаемы. А они, славы, едва часть небольшую северных земель освоили… Мало их. Ой, как мало! Больше надо. А где взять? Прям хоть приказывай по две жены каждому заводить, да чтоб детей от жён не меньше, чем по десять было! Держава прокормит! Тьфу! Сам то так и не женился… Тряхнул головой. Снова застыл неподвижно. Тревожные вести пришли. Очень тревожные. Значит, не успокоились людоеды. Силу вновь копят, чтобы потом внезапным ударом вырвались орды беспощадные из мокрых лесов и ринулись на просторы земель славов, прошлись по ним огненным, всё пожирающим смерчем. А тут… За спиной уже шепчутся, мол, кончилась война. Пора тебе князь второго уже назначать князя, чтобы хозяйством занимался. Да воев по домам распускать, не с кем больше ратиться. Глупцы! И слепцы одновременно! Совсем о будущем не думают, живут сегодняшним днём лишь. Впереди дела великие предстоят, по плечу лишь могучей, многолюдной державе! И такой, где народ сыт и богат! И чьи мастерские работают денно и нощно, и в которой всё имеется. И зерно, и мясо, и ткань, и оружие. Но самое главное — люди. И из дух! Если крепок человек душой — не страшен ем ни холод, ни голод, ни, тем более, враг! Ибо знает тот человек, что силён он не только Богами, но и плечом своим! А значит, не страшен ему никто…

…Отвлёкся от мыслей, позвонил в колокольчик, явился отрок, застыл почтительно:

— Кавы мне принеси, горячей.

Тот кивнул, умчался на поварню, а князь уже раскладывал по полочкам предстоящее: первое — нужно напрячь махинников, пусть думают, чем дно кораблей защитить, и новые суда уже специальные ладят под тёплые воды. Далее — на обоих больших островах поставить не заставы, а грады основать. Пусть руды добывают, делают первичную обработку, отделяя породу пустую, да гонят добытое на плавильни державные… Третье — немедля послать два полка на полдень, пусть перекроют здесь…