Красное и белое. И серо-буро-малиновое
Шрифт:
– Нетушки! – Заявил Живоглоцкий. – Я хочу командовать дивизией и всё тут! Я уже всё наладил! И у меня жопыта больше… Да и бойцы меня уже слушают. Ещё неизвестно как они отнесутся к смене командования. Скажут: нас на бабу променял!
– И бабу в Грязнушку бросят, – добавил Кузькин, – в набежавшую волну.
– И вообще, – продолжал Живоглоцкий, – Меня, может, вообще за подвиг руководства и сохранения боеспособности войска к награде надо представить, а не понижать в должности. Не дамся!
В штабе красноглуповцев назревала революционная ситуация, которая могла закончиться потасовкой и кровопролитием. Живоглоцкий и Кузькин с одной стороны, в Зойка Три Стакана и Камень – с другой, не мигая смотрели в глаза друг другу, всё более и более распаляясь, сжимали
– А что бы нам не создать две дивизии в составе одной армии?
Все перестали сжимать кулаки и вздохнули с облегчением. Зойка Три Стакана просияла:
– Точно, товарищи! Мы создадим Красноглуповскую армию из двух дивизий. Я буду командиром армии, поскольку я председатель РКНК! Первую дивизию, как и прежде, будут возглавлять товарищи Живоглоцкий с Кузькиным, а вторую – Камень с Железиным. Есть возражения?
Возражения были, но только со стороны Живоглоцкого:
– А чё это ты будешь командовать армией? А почему не я? Повторяю: у меня жопыто больше!
Зойка Три Стакана смерила Живоглоцкого презрительным взглядом с головы до ног и наоборот, а потом тихо произнесла:
– А кого Ленин обнимал? А? Вот кого Ленин обнимал, тому и быть командиром всей армии.
Живоглоцкому возразить было нечего – его уже давно никто не обнимал. А тут! Сам Ленин обнимал! Поэтому он промолчал, а в ответ просто вытер нос рукавом рубашки.
– А к тому же, товарищи, – обращаясь ко всем, заявила Зойка Три Стакана, – на армию возлагается лишь одна ответственность, а именно – объединять героические дивизии. Подвиги будут совершать именно эти дивизии и их героические командиры, и комиссары.
Все мужчины сразу же подобрели. А то! Ведь именно они будут совершать героические поступки и подвиги. Поэтому согласились создать армию из двух дивизий. Но тут со всей остротой стал вопрос: как назвать каждую дивизию? Вопрос, конечно, не простой! Назвать их – Первая и Вторая? А какая будет Первой, а какая Второй? Каждому хотелось возглавлять именно Первую, а не Вторую. Опять Живоглоцкий с Камнем из-за этого чуть не подрались и опять стали создаваться все условия для революционной ситуации! После долгих мучений и товарищеских споров с обзыванием друг друга «уродами, навозными кучами и просто дерьмом», нашли, наконец, соломоново решение. Дивизию, которую возглавлял Камень, назвали Каменной дивизией, а дивизию, возглавляемую Живоглоцкий – Свинцовой. Нет ни первой, ни второй – есть Каменная и Свинцовая!
Кстати, если вы будете когда-нибудь в Головотяпии и случайно окажетесь возле железнодорожного и автомобильного моста через Грязнушку в Глупове (а мост теперь находится в черте города), обратите внимание на название районов на противоположных берегах реки. Они названы по имени двух маленьких посёлков, возникших на этих местах уже после гражданской войны.
Там, где стояли белоглуповцы, посёлок назывался Каменка, поскольку почва там вся каменистая от камней, которыми осыпали из рогаток врагов красноглуповцы. А на противоположном берегу Грязнушки, в том месте, где располагались красноглуповцы, ныне находится район Гороховый. Там было посёлок «Гороховое раздолье». В те грозные времена Гражданской войны белоглуповцы, лишённые свинца, но вдоволь имеющие пороху, стреляли по красноглуповцам за неимением свинца лущёным сухим горохом. Он и пророс впоследствии в огромных количествах вдоль берега Грязнушки. Долгие годы по осени глуповцы выезжали семьями в это место, собирали дикорастущий горох и мешками вывозили в город на зиму, чем и питались в голодные советские годы.
Если на других фронтах Красная Армия, то отбивалась от белых, то переходила в наступление, то на Глуповском фронте две армии стояли друг напротив друга и не предпринимали никаких действий. Бывали даже случаи, когда красноглуповцы с белоглуповцами вместе бредешками ловили рыбу в Грязнушке, и делили её по-братски. Это, правда, касалось исключительно рядового состава. Комсостав враждовал во всех направлениях.
Зойка Три Стакана с Камнем в отсутствие активных военных действий занимались амурными похождениями на берегах Грязнушки и в копнах сена, Живоглоцкий выступал на митингах и проводил смотры строевой подготовки, Железин, как комиссар дивизии и по совместительству парторг Армии, создавал партийные ячейки и принимал красноглуповцев в большевики. Кузькин организовал походную фабрику по самогоноварению исключительно для медицинских нужд, и нещадно пробовал каждую партию нового самогона перед тем, как дать добро на розлив в медицинские фляги. Пауков со своим спецполком вооружился текстом декрета о продразвёрстке и совершал планомерные походы в тыл по деревням. Сельсоветы оказывали ему посильную помощь, поскольку все понимали, что нужно это для дела революции. Снабжение Красноглуповской армии было приличным, жизнь была сытной. Все были довольны и почти счастливы, пока, наконец, из Москвы не пришло грозное предупреждение: «Если в течение месяца Красноглуповской армией не будет разработан и приведён в действие план по окончательному и бесповоротному уничтожению военных частей Белой армии в Глуповской губернии, командование армии будет привлечено к революционному трибуналу и судимо по всей строгости революционной законности! Троцкий».
Что такое «революционная законность» по Троцкому, сразу же вспомнили в штабе Красноглуповской армии и всполошились. Бросились искать начальника штаба Круглолицина. Лев Станиславович, отчаявшись добиться каких-либо активных действий со стороны начальства, разработал план глухой обороны занимаемых рубежей и завёл любовную историю с армейским доктором Варей, девушкой из интеллигентной семьи уездного врача. По вечерам они читали друг другу вслух выученные ещё до войны стихи Блока, Фета, Брюсова и Мандельштама, спорили о влиянии обэриутов на русскую поэзию и строили смелые планы на будущее под названием «когда кончится война». Взаимная симпатия сменилась крепкой любовью, и они нешумно поженились. Несмотря на идиллию, в которой уже несколько месяцев купался Круглолицин, он быстро собрался с мыслями и стал разрабатывать план наступления на белоглуповцев. Варя ему помогала, обеспечивая домашнюю жизнь, полную любви и уюта в тёплой землянке.
Круглолицын быстро организовал собственный армейский штаб и создал дивизионные штабы из бывших царских офицеров. А поскольку офицеров было мало, к работе в штабах были приглашены люди из числа разночицев, которые имели хоть какое-то образование. Под руководством Круглолицына работа двигалась быстро и план наступления был свёрстан. Армия начала разворачиваться вокруг моста через Грязнушку, и занимать боевые позиции.
Планировалось в день Х на рассвете внезапно обрушить шквальный огонь из всех орудий, винтовок и рогаток по оборонительным укреплениям белых, под прикрытием которого броситься на штурм моста, захватив который, закрепиться на противоположном берегу, откуда, развивая достигнутый успех, решительным броском прорвать оборону белых, и посеять в их рядах панику. Готовилась страшная рубка, по самым скромным прикидкам Круглолицына треть красноглуповцев должна была погибнуть при штурме, но перспектива расстрела всего командного состава Троцким была для командования страшнее, чем гибель трети армии простых красноглуповцев.
Зойка Три Стакана требовала от Круглолицына таких планов, чтобы «все наши были целы, а белые все – чтоб подохли». Круглолицын только усмехался в ответ и ссылался на военную науку и нормы потерь при наступлении.
Зойка Три Стакана упирала на революционную сознательность и дело революции.
– Мы не кончали военных академий, – кричала Зойка Три Стакана в лицо Круглолицыну, – но я знаю, что революционные глуповцы могут и голыми руками передушить всю белую нечисть. А тут у нас винтовки, пулемёты, рогатки – да мы их в пух и прах разобьём, только ты, Лев, придумай как. Включи свою революционную сознательность и придумай.